Но инспектор был уже не в состоянии вымолвить ни слова. Отчаянной мимикой он дал понять, что ничего не знает, или, вернее, ничего не хочет знать.
– Вы-то сами видели этого призрака Оперы?
Инспектор энергично замотал головой.
– Тем хуже! – холодно заявил г-н Ришар. – Потому что я рассчитаю всех, кто его не видел! Раз он всюду, совершенно недопустимо, чтобы его нигде не замечали. Я хочу, чтобы люди выполняли свою работу!
Глава V
Сказав это, г-н Ришар, не обращая больше на инспектора ни малейшего внимания, стал обсуждать различные дела с только что вошедшим администратором. Инспектор решил, что может уйти, и тихонечко, с величайшей осторожностью, пятясь, приблизился к двери, но г-н Ришар, заметив этот маневр, пригвоздил его к месту громовым окриком: «Останьтесь!»
Г-н Реми послал за билетершей, которая работала к тому же консьержкой на улице Прованс, в двух шагах от Оперы. Она вскоре явилась.
– Как вас зовут?
– Мадам Жири. Да вы меня знаете, господин директор, я – мать крошки Жири, то есть малютки Мег!
– Я вас не знаю! Тем не менее, мадам Жири, мне очень хотелось бы узнать, что произошло вчера вечером, если вы были вынуждены, вы и господин инспектор, обратиться за помощью к муниципальному дежурному…
– Я как раз хотела повидаться с вами, господин директор, и поговорить об этом, чтобы, не дай Бог, и у вас не вышло неприятностей, как у господина Дебьенна и господина Полиньи… Они тоже поначалу не хотели меня слушать…
– Я вас об этом не спрашиваю. Я только спрашиваю, что случилось вчера вечером!
Мадам Жири покраснела от возмущения. С ней никогда не разговаривали подобным тоном. Она встала, словно собираясь уйти, и уже подобрала складки своей юбки, но, передумав, снова села и надменно заявила:
– Случилось то, что опять досаждали призраку!
И так как г-н Ришар готов был взорваться, вмешался г-н Моншармен и сам повел допрос, из которого стало ясно, что мадам Жири считает вполне естественным, когда в ложе, где никого нет, раздается чей-то голос и заявляет, будто там кто-то есть. Она не могла объяснить это явление иначе как вмешательством призрака. Этого призрака в ложе никто не видел, зато все могли слышать. Сама она часто его слышала, а уж ей-то можно верить, ибо она никогда не лжет. Можно спросить у господина Дебьенна и господина Полиньи, а также у всех, кто ее знает, и еще у господина Исидора Саака, которому призрак сломал ногу!
– Неужели? – прервал ее Моншармен. – Призрак сломал ногу несчастному Исидору Сааку?
Мадам Жири вытаращила глаза, в которых отражалось удивление, охватившее ее при виде столь вопиющего невежества. Но она согласилась-таки просветить двух несчастных простаков. Случилось это в бытность директорами господина Дебьенна и господина Полиньи все в той же ложе № 5 и тоже во время представления «Фауста».
– Так вот, сударь. В тот вечер в первом ряду сидели господин Маньера со своей супругой, торговцы драгоценными камнями, а за госпожой Маньера – их близкий друг, господин Исидор