Вышел Карл, теперь он был спокойный, дружелюбный и, как всегда, деликатный.
– Скорей бы добраться до нового места, – сказал он.
– Скорей бы, – поддержал я.
– Мистер Филип, расскажите мне о тех местах, – попросил он Старика.
– Я там не охотился, – сказал Старик. – Но, по слухам, охота там славная. Говорят, что антилопы пасутся на открытых местах. Один старый голландец уверял меня, что там встречаются замечательные экземпляры.
– Надеюсь, у вашего куду будут рога в шестьдесят дюймов, – сказал мне Карл.
– Этот вам достанется.
– Нет, – протестовал Карл. – Не смейтесь надо мной. Я буду рад любому.
– Думаю, вы добудете нечто выдающееся, – сказал Старик.
– Все бы вам смеяться, – повторил Карл. – Мне и так все время везло. Меня устроит любой куду, неважно какой.
Добрый по натуре, Карл видел тебя насквозь, но понимал и прощал.
– Славный вы, Карл, – сказал я, разомлев от виски и впав в сентиментальное настроение.
– А здорово мы проводим здесь время, правда? – воодушевился Карл. – А где наша славная Мама?
– Я здесь, – раздался голос моей жены из темноты. – Сижу как мышка. Я человек тихий.
– С этим не поспоришь, – согласился Старик. – Однако умеете, когда нужно, быстро поставить на место супруга.
– За это женщин и ценят, – сказала ему Мама. – Я жду от вас еще комплиментов, мистер Джексон.
– А еще вы смелая, как маленький терьер. – К этому времени мы со Стариком крепко накачались.
– Как мило! – Мама сидела, откинувшись в кресле и обхватив руками колени. Она сидела в своей стеганой голубой пижаме, и я видел, как блики от костра играют на ее черных волосах. – Мне нравится, когда вы начинаете сравнивать меня с маленьким терьером. Значит, скоро начнутся разговоры о войне. Кстати, джентльмены, кто-нибудь из вас участвовал в войне?
– Я не участвовал, – откликнулся Старик. – А вот ваш муж участвовал, этот отчаянный смельчак, который прекрасно бьет птиц влет и следопыт что надо.
– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, – сказал я.
– Давайте ужинать, – предложила Мама. – Я умираю с голоду.
Чуть забрезжил свет, мы уже ехали в машине, миновали деревню и густой кустарник и очутились на краю равнины, затянутой предрассветной дымкой; далеко впереди паслась антилопа канна, при раннем утреннем свете она казалась огромной и серой. Мы остановили машину у кустарника, вышли, устроились на земле и увидели в бинокль целое стадо конгони, рассеянных между нами и антилопой канна. С ними был и единственный сернобык, похожий на раскормленного, с темно-сливовой шерстью масайского ослика – только с великолепными, длинными и черными, откинутыми назад рогами, которые поражали воображение всякий раз, как он поднимал голову над травой.
– Хотите заняться им? – спросил я Карла.
– Нет. Лучше вы.
Мне было известно, что он не любит подкрадываться к жертве и стрелять у всех на глазах, и потому я сказал: «Ладно. Так и быть». Стрелять меня гнал эгоизм, которого