– Рапорт на отчисление из отряда сам подашь, или это сделать мне?
– Рапорт? – побледнел Савелов. Встретившись еще раз с застывшими глазами Сарматова, он через паузу произнес:
– Сам…
Повернувшись, Савелов медленно ушел вслед за взводом, а Сарматов, Алан и Бурлак остались стоять на каменном гребне.
– Сармат, нас-то за что на этих? – после затянувшегося молчания спросил Алан.
Сарматов молча посмотрел туда, где черным крестом на белой уплывающей льдине, разбросив руки в разные стороны, лежал человек. Алану ответил Бурлак:
– За что?.. А чтобы, как в банде, кровью нас повязать!..
– И ты согласился, командир?.. – перевел Алан взгляд на Сарматова.
– А кто его спрашивал?.. – криво усмехнулся Бурлак.
Сарматов, не сводя взгляда с уплывающей льдины, тихо произнес:
– Крест…
– Что? – в полном недоумении переспросил его Алан.
– Крест это, понимаете?.. Крест на всю жизнь!.. – тоскливо повторил Сарматов.
Алан опустил голову и тяжело вздохнул.
Восточный Афганистан
11 мая 1988 года
Башмаки оставляют глубокие следы на подталом, рыхлом, точно изъеденном кислотой снегу. Пронизывающий ветер воет, как в аэродинамической трубе. Качается над перевалом нестерпимо яркое солнце, которое, кажется, в этом краю не исчезает за горизонтом никогда.
– Мужики, наденьте маски! От такого солнца ослепнуть можно! – крикнул Сарматов растянувшимся цепочкой бойцам и встряхнул висящего на нем и Прохорове американца: – Полковник, закрой глаза, они тебе еще понадобятся!..
– Ты уверен? – прохрипел тот.
– Глаза – зеркало души, их беречь надо! Без них кто ее, душу твою, увидит?..
– Избавь, майор, от русских разговоров о душе и смысле жизни! – брезгливо передернулся полковник.
– Избавляю… Кстати, мы с тобой нигде раньше не встречались? Мне порой кажется… – задумчиво произнес Сарматов.
– Как вы, русские, говорите: кажется – перекрестись! – зло прошипел американец.
– А ты, оказывается, неплохо знаешь русских, полковник! – усмехнулся Сарматов. – И разговариваешь по-нашему неплохо… Когда захочешь…
– Твоя правда, Сармат, – сказал Прохоров. – Я тоже смотрю: как полегчает ему – уши топориком и смотрит на нас во все глаза.
Сбоку к беседующим пристроился лейтенант Шальнов.
– Отдохни, командир, я помоложе, – сказал он, закидывая себе за плечо руку американца.
Освободившись от ноши, Сарматов остановился и пропустил мимо себя группу.
– Как дела, мужики? – спросил он одетых в черные маски бойцов.
– Как в Польше – у кого больше, тот и пан! – послышался чей-то ответ и смех остальных.
– Сармат, с тобой не соскучишься. Так ведь получилось, что из огня да в полымя, – сказал замыкающий.
– А ты скучать на свет родился? – осведомился Сарматов. – А кто ты? Не узнаю в маске.
– Савелов.
– А-а… –