– Викентий Наумович, – вдруг поинтересовался думец, – а вы, демократ?
– Что? Да вы что! Да как вы смеете сомневаться?! – от возмущения у профессора даже голос окреп, – Да я, знаете ли, в девяносто первом за демократию против танков выходил! Баррикады строил! …
«Блин, ну что я несу!» – мелькнула мысль. Память подсунула картинку, на которой БТР раздвигает толпу, в него летят камни, бутылки. Только вот картинка эта из телевизора.
– А что такое демократия, вам напомнить? – прищурился думец.
– Власть народа?
– Нет, – лязгнул голос Японского, – учите историю, хоть это и не ваша область. Демократия, это когда пятьдесят один процент проголосовал «За», а остальные засунули языки в задницу, и пошли делать то, за что голосовало большинство.
– Профессор, у нас все, согласно установленной процедуре, – подтвердил прокурор, – а отказ, я напомню, уголовно преследуется.
– А… а сколько … там? В смысле, что … будет?
– Вообще-то – ерунда, – поморщился Двигарский, – год колонии-поселения. Для кого-то – как на курорт съездить. Но вам… – он посмотрел профессору прямо в глаза, – вам это надо? Судимость, знаете ли…
«Черт, точно!» – Сквозь карусель мыслей пронеслось в голове Лебедевского, – «У меня же конференция в Базеле через месяц. Пошлют вместо меня Всеславского, это как пить дать!».
Потом другая мысль заставила его похолодеть еще сильнее: «Да какая конференция, о чем я! С судимостью могут и кафедру отнять, и из Универа погнать! Виданное ли дело – профессор и с уголовной статьей!»
– Викентий Наумович, – Японский взял стул, присел рядом с профессором, проникновенно взглянул ему в лицо. Голос председателя думы потеплел, приобрел задушевность, – посмотрите на ситуацию с другой стороны. Вспомните римских патрициев, которые ради общества шли на муки, и даже смерть! Да любой из нас, – он обвел глазами присутствующий, – любой, был бы счастлив, стать первым исполнителем воли народа, но … – Японский откинулся, развел руками, – вы же знаете: закон… – Председатель думы опять наклонился к Лебедевскому, приложил руку к груди, – Посмотрите на меня, профессор, вот я, голосовал против смертной казни. Но когда окончится мой срок в думе, и я стану таким же обычным гражданином как вы, то если обществу будет нужно, – голос думца набрал силу, – я ни секунды не колеблясь выполню возложенную на меня миссию!
– «Я совершенно уверен, что никто не должен ни на минуту колебаться прибегнуть к оружию для защиты бесценного дара свободы», – слабым голосом процитировал Джорджа Вашингтона Викентий Наумович.
Он наконец поднял влажные глаза, посмотрел на Японского, обозрел остальных.
– Кхм, хорошо… Я … я … согласен.
Присутствующие в комнате как будто повеселели, стали немного оживленнее. Мэр сдержано выдохнул.
– Вот и отлично! – прокурор заметно оттаял. – Пойдемте, я провожу вас в отдельную комнату, там будет время ознакомиться с делом.