Английский у Вики так себе, несмотря на диплом факультета международной экономики. Но уж как-нибудь толмачит – и на том спасибо. Переводить, может, поручили бы и Феде и сделал бы он это отменно, так опоздал ведь. А менять Вику в ходе переговоров нехорошо: вдруг папа дознается, что дочка оконфузилась. Неудобно, однако.
Постепенно стороны возвращаются к теме государственного бюджета Украины. Когда дело доходит до тех самых астрономических чисел, Маслаченко подаёт знак Бакланову. Фёдора дважды просить не надо. Он вальяжно дефилирует к переговорщикам и, демонстративно игнорируя коллег, обращается к гостям, да притом на датском(!):
– Godmorgen, kolleger! Hvordan har du det? (Доброе утро, коллеги! Как дела?)
Иноземцы в шоке. Датский-то у Феди приличный! Они даже обрадовались появлению долговязого красавца, знающего их родной язык. Наперебой сыплются ответы:
– Godmorgen, Sir! (Доброе утро, сир!)
– God, tak. (Хорошо, спасибо.)
– Vi er glade for at se dig (Рады вас видеть.)
И прочее.
От «сира» приятно в особенности. За два года независимости от «товарищей» отучиться успели, а к «господам» и «панам» ещё не привыкли.
Федя бегло называет цифры импорта и экспорта между двумя странами. Особенно обращает внимание на возможности развития датско-украинских торговых отношений.
Ещё в пятницу он прослышал о приезде учёных из страны сказок, вот и полистал нужные материалы. Он жаждал попасть на переговоры, хотя и не особо надеялся, что его туда пустят. Где уж там! Кто он им такой? Но на всякий случай подготовиться надо. Ведь гримасы Фортуны порой застают врасплох, а потом хоть локти кусай, хоть молоти себя пятками под зад – поезд ушёл.
Украинские коллеги недовольно зыркают на Фёдора. Тот как раз переходит к заготовке о кризисе в Европе, когда Шаповал теряет остатки терпения:
– Бакланов, харoш тебе любезничать! Шо ты там знаешь? Рассказывай! – голос выдаёт раздражение: ведь приходится восполнять пробелы в знаниях, обращаясь к мелюзге в лице младшего научного сотрудника.
– В каком смысле? – Фёдор уточняет вопрос, хоть и наверняка знает, что от него требуется.
– Ну, вот это… что там идёт после триллионов? – завотделом злится, догадываясь, что Фёдор тупо косит под непонятку.
– Ах, э-это? – опять же притворно удивляется Фёдор. – Ну, дальше следует тысяча триллионов, называется это – квадриллион, а тысяча квадриллионов – квинтиллион, – Фёдор, хоть и говорит по-украински, но глазами больше апеллирует к иностранным гостям. Никто из них тоже не знает этих заоблачных величин, и они вторично кряду поддаются восторгу от молодого… хе-хе… учёного, каким тот кажется.
– Хорошо, допустим, – перебивает завотделом, – а источник?
– Что – источник? – Фёдору и в самом деле вопрос не понятен.
– Ну,