– Да. Здесь живут мои эйе. Точнее, наши эйе – насколько они могут быть чьими-то.
– У нас девять эйе? – подсчитал бирюзовые капли Ахмет.
– Это зависит от того, как ты будешь жить. Багучы, жившие очень давно, могли наполнить войском эйе долину большой реки. Некоторые из нашего Следа так помогали Чынгысу – в его войске на сотню живых иногда приходилась тысяча мертвых…
Ахмет сидел, пораженный – об этой стороне Знания он и не догадывался, хотя старик как-то упоминал, что След, которому они с Ахметом принадлежат, начался в самом Тенри-Лля, когда духи ходили по Земле вместе с людьми и Знание было всеобщим.
– Яхья-бабай, я раскопаю тебя и возьму дом духов. И что?
– Как «что»? – удивился старик. – Откуда я могу знать? Сам Тенри не знает, что принесет Река. Для человека лучше жить спокойно, как пытался жить я – кормил эйе, помогал женщинам рожать, убирал за людьми, когда им вздумается сглазить друг друга; а войну оставил тем, у кого есть на нее время. Но ты хочешь другого – и это твое дело; делай, что хочешь. На самом деле нет никакой разницы, все очень просто: Реке безразлично, вылечил ты человека или убил. Важно лишь, как ты это сделал, с сердцем или нет.
– То есть я сам все узнаю. – задумчиво сказал Ахмет. – Так, Яхья-бабай? Может, тогда будет лучше остаться, и нормально тебя похоронить?
– Не слушай меня, глупого старика – никто знает, что принесет Река завтра. Поступай по сердцу, только оно все знает точно. Может, время таких, как я, прошло, и новые багучы станут воевать, как раньше. Хочет твое сердце взять жизнь врага – иди и возьми, я сильно тебя не задержу. Выходи сразу, как зароешь могилу. Пойдем.
Сын Ульфата, поставленный отцом проследить за чужим белемле, доложил отцу, что оба не таких вышли из землянки и пошли что-то закапывать на мысу: чужой нес лопату, а дед Яхья шел налегке. Пройти за ними на мыс не удалось, потому что они все время… Тут пацаненок начал путаться в показаниях, не умея выразить испытанные им необычные ощущения, но отец помог ему:
– Они не смотрели на тебя, но как будто знали, что ты идешь следом?
– Да, отец, точно. Когда эти дошли до мыса, они как будто сказали мне, чтоб я дальше за ними не шел.
– И ты ушел?
– Нет, я же мужчина. Я сделал вид, что убежал, а сам спрятался в броске камня от их землянки и видел, как вернулся чужой. Он поставил лопату у дверей и остался в доме, а я побежал к тебе.
– Он заметил тебя?
– Да, он знал, что я там сижу, но ничего не сказал.
Жестом отпустив сына, Ульфат замер в нехорошей задумчивости. Как поступить в обозначившейся ситуации, что делать со столь явной силой, смирно сидящей в землянке старика Яхьи. Пока сидящей – логично опасался Ульфат, нагруженный ответственностью за своих людей. А ну как ему вздумается… Что именно вздумается, придумать не получалось; однако курбаши, как прирожденный правитель, справедливо рассудил – ну его на хуй. Именно так власть людей относится к непонятному – от непонятного одни заморочки, и нет ничего превыше заведенного не нами порядка; и это правильно,