Макогониха сидела рядом с дочерью и, недоверчиво поджав губы, смотрела на экран, как будто видела его впервые.
Лизка толкнула Гошку в бок и, имея в виду Макогониху, шепнула:
– Сейчас будет плакать.
И правда. Как только погас свет и на экране появились борцы, старуха завздыхала:
– Боже ж мий, таки молоди. За шо их? – И, не получив ни от кого ответа, она заплакала от жалости к борцам и плакала потом, когда после журнала люди с собаками полтора часа гонялись за молодым шпионом.
Лизка сидела, скрестив руки на груди, и смотрела равнодушно. Она видела фильм раньше и все знала наперед. Поэтому, когда в самом захватывающем месте Марочкин вскрикнул: «Вот, елки-моталки, опять ушел!», она прижалась к нему:
– Не бойсь, пымают.
– Тише ты – «пымают», – сказал кто-то в заднем ряду.
Лизка испуганно съежилась и сильнее прижалась к своему кавалеру.
Трещал аппарат. В клубе кто-то курил. Было дымно и душно. На туманном экране бродили шпионы. Гошка закрыл глаза. Его разбудила Лизка. Она протянула ему горсть семечек:
– Будешь лускать?
– Что? – спросил Гошка, открывая глаза.
– Спишь, что ли?
– Нет, – сказал Гошка и опять задремал.
После кино все расходились кучками. Возле крыльца целой толпой стояли ребята и, ослепляя выходящих электрическими фонариками, искали своих попутчиц. Анатолий, который во время сеанса сидел у дверей, вышел первый и подождал Гошку на улице. Они пошли вместе. Впереди них шли Тюлькины. Глава семьи шагал посредине, неся на руках девочку.
– Ну как картина? – спросил Анатолий. – Понравилась?
– Понравилась, – ответил Гошка, зевая. – Спать хорошо.
– Ты что, спал? Зря. А я люблю такие вещи. Вот читал книжку «Охотники за шпионами». Не читал?
– Нет.
– Про контрразведчиков. Интересно. Ты хотел бы стать контрразведчиком?
– Раньше хотел, – сказал Гошка.
– А теперь что ж?
– Не знаю. Некогда думать об этом. Своей работы хватает. – Они свернули на тропку и пошли по одному – Анатолий впереди, Гошка сзади. Слева чуть слышно журчала река, и вода, отражая неяркие звезды, неясно мерцала сквозь редкий камыш. Было совсем темно.
– Да, – сказал Анатолий, – ты Саньку не видел?
– Нет. Не видел.
– Когда картина началась, она пришла в клуб, все кого-то высматривала, а потом ушла.
6
Шесть дней, данных на подготовку к немецкому, прошли незаметно. К исходу шестого дня Гошка знал не больше, чем в первый день. Вечером, придя с работы, он сел у окна и раскрыл книгу.
За столом в ватных брюках и валенках сидел дядя Леша и набивал солью патроны для своего ружья. Иногда Гошка отрывался от учебника и смотрел, как старик сыплет в патрон щепотку серой, как весенний снег, соли и утрамбовывает ее желтым от самокруток пальцем.
Надвигались сумерки,