порою даже откровенной халтурой, которую он изготовлял по заказу лубочного книгоиздателя Полякова («Баба Яга, Костяная нога», «Сказка о царевне Ясносвете» и др.). Через Бенецкого Некрасов познакомился с Федором Алексеевичем Кони, редактором «Пантеона русского и всех европейских театров» и «Литературной газеты», который привлек работоспособного юношу к сотрудничеству в этих изданиях. Не без его поддержки и понуждения Некрасов пробует силы в театральной критике, в написании критических обзоров и рецензий, но обретает популярность как автор стихотворных фельетонов («Говорун», «Чиновник») и водевилей («Актер», «Петербургский ростовщик»). В этих произведениях Некрасов ищет и подчас находит демократического читателя и зрителя. Волей-неволей изощряется и оттачивается умение писать «на публику», тонко чувствовать спрос, издательскую конъюнктуру. Все эти качества окажутся потом востребованы Некрасовым – редактором одного из самых популярных и читаемых журналов. Увлечение драматургией не проходит бесследно и для его поэтического творчества: драматический элемент пронизывает некрасовскую лирику, отражается в поэмах «Русские женщины», «Современники», «Кому на Руси жить хорошо». «Петербургские мытарства» обогатят Некрасова знанием жизни и людей, их сильных сторон и в особенности их слабостей, которые будущий редактор «Современника» научится прощать. П. В. Анненков скажет о Некрасове: «Он обладал такой широтой разумения, что понимал истинные основы чужих мыслей и мнений, хотя бы и не разделял их». Наконец, в эти трудные годы поэт научится работать – самоотверженно и самозабвенно, с полной отдачей сил.
«Господи! Сколько я работал! Уму непостижимо, сколько я работал, – скажет об этом периоде своей жизни Некрасов. – Полагаю, не преувеличу, если скажу, что в несколько лет исполнил до двухсот – трехсот печатных листов журнальной работы, принялся за нее почти с первых дней прибытия в Петербург».
4 В ходе этого духовного возмужания судьба свела Некрасова с человеком, которого до конца дней он считал своим учителем, пред кем «смиренно преклонял колени». Поэт познакомился с Белинским в декабре 1842 года, а сдружился с ним в 1843 году, хотя отношения между ними «равными» никогда не были. «Белинский, – вспоминал Некрасов, – видел во мне богато одаренную натуру, которой недостает развития и образования. И вот около этого-то держались его беседы со мной… имевшие для меня значение поучения». А впоследствии Некрасов так рассказывал об этой дружбе: «Ясно припоминаю, как мы с ним вдвоем, часов до двух ночи, беседовали о литературе и о разных других предметах. После этого я всегда долго бродил по опустелым улицам в каком-то возбужденном настроении, столько было для меня нового в высказанных им мыслях… заняться образованием у меня не было времени, надо было думать о том, чтобы не умереть с голоду! Я попал в такой литературный кружок, в котором скорее можно было отупеть, чем развиться. Моя встреча с Белинским была для меня спасением!»
Как
