Изгнание торжествующего зверя. Джордано Бруно

что разжаловали бы его в пастухи, ни Антиоп[13], что полуозверили бы его в сатира, ни Алкмен[14], которые преобразили бы его в Амфитриона; ибо кормчий, поворачивавший и направлявший корабль превращений, так ослабел, что почти не в силах противиться неистовству волн, а может, под кораблем становится все мельче. Паруса так измочалились и износились, что напрасно надувает их ветер. Что до весел, на которых обычно при противном ветре и бурливой погоде двигалось судно, то теперь, будь хоть какая погода, пусть по воле Нептуна совсем утихнет его поле, тщетно лоцман станет свистеть: «На нос! В корму! Назад! В весла!» – гребцы стали вроде паралитиков.

      Саулин. Ох! Большое несчастье!

      София. Поэтому пусть никто больше не описывает и не изображает Юпитера грубым и чувственным, ибо благой Отче занялся усовершенствованием духа.

      Саулин. Как тот, что держал-держал при себе столько жен, столько жениных служанок и наложниц, а в конце концов пресытился, утомился, устал и молвил: «Суета сует и всяческая суета!».

      София. Думает Юпитер о своем Судном Дне, ибо предел или больше, или меньше, или ровно 36 000 лет, как идет повсюду молва, близок предел, когда Революция Мирового Года грозит тем, что другой Небесный Вседержитель примет власть. Вот Юпитер и боится, как бы вследствие изменений, какие приносит с собой переворот, и в силу различных, до сих пор неслыханных и невиданных взаимоотношений и положений планет, волею судьбы, наследственная последовательность событий, перестав быть такой, как она была в предыдущей Великой Мировой Революции, сделалась значительно разнообразнее и пестрее, чем то предсказывают всевозможные астрологи и прочие прорицатели.

      Саулин. Стало быть, есть опасение, как бы не явился какой-нибудь более осторожный Уран, который по примеру попа Ивана[15], чтоб предупредить возможные в будущем неудобства, прогонит своих сыновей в ущелья горы Амарат и, кроме того, из опасения, чтоб какой-нибудь Сатурн не оскопил его, всегда станет носить железные штаны и ни за что не будет ложиться спать без алмазных. А тогда уже, раз не будет иметь места предшествующее действие, закроется дверь и всем прочим последующим; и напрасно станут ждать дня рождения Кипрской богини, свержения хромого Сатурна, возвышения Юпитера, размножения сынов и сынов сынов, внуков и внуков внуков вплоть до того счетом поколения, какое живет в наше время и будет еще жить после нас до предреченного предела.

      «И снова к троянским стенам великий Ахилл не прибудет».[16]

      София. В таком-то положении вещей, постоянно заглядывая в назойливый мемориал слабеющей силы и уходящей доблести и предчувствуя смерть, Юпитер ежедневно шлет пламенные обеты и изливается в страстных мольбах судьбе, дабы в наступающих веках события были направлены в его пользу.

      Саулин. Ты, София, говоришь мне диковинные вещи. Неужели, по-вашему. Юпитер не знает, что такое судьба, которую называют почти все очень правдивым прозвищем – неумолимой. Ведь наверняка случалось же ему во время своих вакаций (опять-таки с разрешения судьбы) читать кого-либо из поэтов, а тогда, легко