Чем ближе Стамбул, тем беспокойней на сердце, хотя никакой вины за собой не чувствовал. В Малатье беспокоился еще мало, а вот в Анкаре сердце заныло уже по-настоящему. В Измите задержался из-за непогоды, зато сходил к торговцу лошадьми, посмотрел текинцев, от этого на душе немного полегчало, но через Босфор переправлялся, глядя на дворцовые здания на той стороне и гадая, не последний ли раз едет. Все могло быть…
Новый наставник
В Стамбуле ничего не изменилось, так же галдел город, на улицах толчея, у ворот дворца молчаливые янычары, тишина уже во втором дворе… Рустема встретил Анас-ага, евнух султана. Хотелось спросить, не знает ли чего, но паша сдержался, не годится спрашивать.
– Рустем-паша, рады вас видеть! Проходите, проходите. Для вас готовы покои и все остальное.
– Что остальное, Анас-ага?
– Слуги. Мы выделили двоих, зная, что вы приедете со своими. Ваш гарем скоро прибудет?
– Я без гарема, Анас-ага.
От сердца отлегло, забота о слуга и гареме означала, что голову рубить не собираются, во всяком случае сразу.
– Скажу по секрету, Рустем-паша, – зашептал евнух, – о вас тут такие слухи ходят…
Рустем рассмеялся; показалось, что и солнце засветило ярче, и не так уж тихо во втором дворе Топкапы, даже птицы вон поют.
– Какие, Анас-ага?
– Что вы там прямо на золоте едите и золотом ступеньки дворца выстлали! – Кажется, шепот аги услышали все во дворе. Во всяком случае, Рустем заметил, как несколько человек повернулись в их сторону. Ему закивали, приветствуя.
– Лгут напрасно! Нет никакого золота, хотя доход есть.
– Рустем-паша, вы ли это?
Этот звонкий голос он не мог спутать ни с каким другим. Голос принадлежал единственной дочери султана, бывшей воспитаннице самого Рустема, которую тот в должности мирахура учил свободно держаться в седле. Талантливая ученица.
– Я, султанша…
Рустем даже не сразу узнал Михримах Султан, не сразу понял, что вот эта гибкая, как тростинка, девушка, нижняя половина лица которой закрыта яшмаком, и есть его беспокойная ученица. А когда понял, невольно тихонько рассмеялся. Принцесса заметила, дернула плечиком (она, конечно, она! Кто еще может вот так фыркать?).
– Почему вам смешно, Рустем-паша?
– Впервые вижу вас с яшмаком, султанша.
– Что в этом смешного?
– Мне не смешно, просто понял, что вы повзрослели.
Она не знала, что ответить, а он смотрел и смотрел. Рустем прекрасно помнил ее лицо, помнил, как поджимает принцесса губки, когда не знает, как возразить, хотя такое бывает редко, как раздуваются от возмущения ноздри маленького носика… Это все казалось таким далеким и родным, словно в детство вернулся. А ведь отсутствовал всего год с небольшим…
Оказывается, он соскучился по строптивой красавице.
– Султанша, вы ездите верхом?
– Езжу.
В