Гул двигателя сменился протяжным стоном, затем на Калеба рухнула тишина. Каюта растворилась в неистовом мельтешении цветных кругов и пятен; они словно бы вылетали с огромной скоростью из невидимого центра и кружились по прихотливым орбитам, двигаясь все медленнее и медленнее, затем сползали за границу поля зрения. Мертвая тишина и световые эффекты являлись, по мнению специалистов, обманом чувств, игрой химических реакций в коре головного мозга, ибо прыжок был вне восприятия человеческих ощущений – в первую очередь слуха и зрения. Человек – невольник времени и, выпадая из его потока, замыкается в микрокосме, где есть только он сам, его тело, его разум, его мысли, фантазии, воспоминания. Внутренний мир полностью замещает внешний, лишенный ощущений организм прячется в склеп небытия, биологические часы не работают, внешних раздражений нет, и зрительный нерв будто бы трудится вхолостую, порождая иллюзию цветных колец и пятен… Все так, но Калебу мнилось, что в каких-то неуловимых для его сознания подробностях эти доводы ошибочны или неполны. Он что-то чувствовал, хотя не мог передать свои ощущения словами; в миг прыжка он словно был всюду и нигде – возможно, превращался в призрака, размазанного на тысячи светолет от старта до точки финиша.
Пятна исчезли, зрение восстановилось, тишину сменил замирающий рокот двигателя. Вскоре он стих, и палуба под ногами чуть заметно дрогнула – включился гравипривод. В окне-экране снова блестел серебром речной плес, тянулись к небу утесы, и бежала по лугу дорожка – прямо к дому с двумя башенками.
– Мы в шаровом скоплении Раунфо, – послышался голос капитана. – Команде покинуть ложементы. Ориентация в пространстве и расчет следующего прыжка займут примерно двое суток. Отдыхайте.
Ремни втянулись в спинку и подлокотники кресла. Калеб встал.
– Людвиг, покажи, что за бортом.
– Очень красивый вид, Калеб. Я бы сказал, величественный.
Экран вспыхнул, словно озаренный взрывом, и Калеб, не выдержав этого зрелища, на секунду прикрыл глаза. Сплошной темноты здесь не было, только жалкие клочья мрака тут и там сопротивлялись победному сиянию звезд. Ни Млечного Пути, ни ветвей галактической спирали, ни туманностей, ни редких искр в темноте, ни созвездий невиданных очертаний… Ничего, только вечный яростный огонь…
Звезды! Тысячи, сотни тысяч, мириады звезд!
Глава 5
Шаровое скопление
Жилище доктора Аригато Оэ, оформленное в нежно-голубых тонах, было просторным: кабинет, трапезная и спальня с санблоком. Спальня соединялась с каютой жены, и там голубизну сменял спокойный синий цвет, будивший воспоминание об авалонских океанах. Во всех отсеках – обилие световых панелей; Дайана не любила темноты. Сейчас свет был приглушенным, как в те минуты, когда на смену дневному солнцу восходит ночное, озаряя мир розовым