– Значит, синий достался красотке Кхан? Жаль! Синий – мой любимый цвет.
– А желтый тебе совсем не нравится? – с явным огорчением спросил Людвиг.
Калеб снова уставился в зеркало.
– Оттенок неподходящий. Словно птенчик, вылупившийся из яйца… чуть подрастет, и на вертел… Понимаешь, о чем я?..
– Это можно исправить. Встань ближе к зеркалу… да, так… прикрой глаза ладонями… сейчас, сейчас… – Что-то сверкнуло, и Людвиг с торжеством сообщил: – Готово! Ты доволен?
Теперь комбинезон отливал золотом. Ткань на груди, рукава, штанины – темное золото, оплечье – светлое, по бокам – такие же светлые полосы, что спускаются до лодыжек, пояс мерцает сотнями золотистых искр, ворот словно чеканная цепь…
– Костюм героя, – промолвил Калеб. – Попадись я в таком пиявкам с Пьяной Топи или тараканам с Гендерсона, сдохли бы от страха. Ну ничего, ничего… Попутчики у нас не из пугливых, а красотке Кхан, может, и понравится.
Он вернулся в каюту – и как раз вовремя: из стены выдвинулось массивное кресло, похожее на пилотский ложемент, с окна-экрана исчез речной берег, и теперь на нем высветились орбиты планет звездной системы Авалона. Дневное солнце – яркий пылающий шар, два ближних к нему мира, жарких и бесплодных, затем обитаемые планеты: Авалон Амо, Авалон с его двумя лунами и Авалон Флер. Много дальше от центрального светила – газовые гиганты, а за ними – ночное солнце Авалона, небольшая звезда со своими сателлитами, два из которых обладали подходящей для жизни атмосферой. Большая редкость – стабильная система двух звезд с пятью обитаемыми мирами! А кроме них еще двенадцать лун и спутников газовых планет с искусственно созданной средой, круговоротом вод, морями, континентами, флорой и фауной. В Солнечной системе успехи терраформирования были гораздо скромнее. Когда изобрели двигатель Берроуза, оказалось, что проще найти подходящий для жизни мир у другой звезды, чем преобразовывать Марс и Венеру.
– Старт через три минуты, – раздался голос капитана. – Команде занять места в ложементах.
Калеб покорно устроился в кресле, и гибкие ремни тут же охватили его конечности и грудь. Корабли, снабженные гравиприводом, набирали скорость без перегрузок и резких толчков, однако полет в околопланетном пространстве требовал особых мер предосторожности. Тут было тесновато – энергостанции с гигантскими зеркалами, спутники навигации и связи, производства и научные лаборатории, транспорты, лайнеры и тысячи малых судов, прибывающих и отбывающих с астродромов и орбитальных доков. «Людвиг Клейн» считался сравнительно небольшим кораблем, но на высоте нескольких километров к нему пристроилось ведомое судно, контейнеровоз солидных размеров. Осторожно маневрируя, корвет и транспорт поднялись над плоскостью эклиптики и развернулись к шаровым скоплениям над северным полюсом Галактики.
Теперь экран заливала бархатная тьма, расшитая блестками звезд. Рисунок созвездий был непривычен Калебу, но Млечный Путь сиял в небесах