– Чувак, а мы где вааще? – беззаботно, потому как чувствовал я себя уже хорошо и, по сути, мне были и не так и важны мои географические координаты, спросил я и добавил жизнерадостным голосом: – Давай заодно и беленькой выпьем. – Лёшик дождался, пока я разолью водочку по стаканчикам и кивком головы предложил выпить. Мы, конечно же, выпили.
– Ты серьёзно?! – строго спросил он. – Ну типа, «где мы» и так далее?
– Ну да. А что, это секретная информация.
– Ты гонишь, шоль, я не пойму.
– Чё ты жути, жутито нагоняешь, сказать просто нельзя, что ли? – немного рассердился я.
Бывало такое за Лёшиком, уж очень он любит длинные предисловия и прелюдии.
– Бля! Да мы в Питере, чувак! Только не говори, что не помнишь ничего. Ни Арбат, ни Люблинки, ни истерику Бэллы по поводу её сисек, которую, кстати, ты и спровоцировал, ни десантников в поезде и того, как ты у них скурил всю траву, а потом блевал в тамбуре, ни как мы орали песни про десантуру…– он всё говорил и говорил, а мне в это время в мозг поступали болезненные импульсы, которые реанимировали в памяти демонические образы. Я с каждым его словом всё больше погружался в мучительные воспоминания вчерашнего вечера и последовавшей за ним ночи; они открывались перед моим внутренним взором чудовищной силы сполохами и заставляли содрогаться всё больше и больше. К концу рассказа Лёшика я почти что бился в конвульсиях и уже плохо понимал, что он говорит.
– …А ты им: «такой я, мол. скурить могу хоть стог травы, а потом на мотоцикле домой поехать через всю Москву». А они не верили. Дураки. Так ты реально почти бокс афганки в одно жало сдул. Даже старший их и то ох…ел… – и он всё продолжал рассказывать про наши злоключения, при этом поминутно прерываясь на хохот, ну, и чтобы хлебнуть пивка.
– Погодь, погодь, а с Бэллой что там приключилось? Я, честно говоря, Люблинки вааще не помню, – измученным голосом спросил я, в глубине души надеясь, что не обидел и без того ранимую Бэллу. Вообще, она девушка нервная и обижалась по поводу и без на всех и вся достаточно часто. То ли это её врождённая нервозность, то ли она слишком много нюхала и слишком мало спала и ела, но сиськи у нее просто супер; это я вам ответственно заявляю, как эксперт. А тут он говорит, что у неё истерика была как раз изза сисек. Неужели я нанес ей удар в самое уязвимое место? Если так, то я просто неблагодарное животное, потому как сам неоднократно признавался Бэлле в том,