– Я уже получил согласие на специализацию в другой психиатрической больнице Иерусалима и пришел к вам, так как слышал много хорошего о «Тальбие», – объяснил Алекс причину своего визита, держась нарочито самоуверенно для нового репатрианта.
Я тоже побывал в этом кабинете, уже имея ставку в «Эйтаниме».
– Хорошо, расскажите о себе и своем опыте, – попросил Гинат, пристально рассматривая кандидата.
– Ничего особенного: учился, работал, и вот я приехал, хочу стать психиатром в Израиле, и я им стану.
Это было очень характерно для Алекса. Его самооценка зашкаливала, как и моя когда-то, что в некоторых случаях решает все проблемы.
– А почему психиатром?
– Выбор сделан уже давно, – уклонился Алекс от ответа.
– Понятно. К сожалению, в больнице нет открытой врачебной ставки. Для решения этого вопроса понадобится время, затем надо будет пройти по конкурсу, – в директоре говорил медицинский бюрократ.
Гинат «нарисовал» принятую бюрократическую процедуру, из чего следовало, что специальных усилий в случае Алекса он предпринимать не намерен. Однако молодой доктор не был простачком.
– К сожалению, – заметил Алекс, – я через два дня должен начать работать в другой больнице. Я могу потерять ставку там и не получить ее здесь, – резонно пояснил Алекс стоящую перед ним дилемму.
Он перебросил мяч Гинату и предложил ему второй сет.
– Увы, но я ничего не могу поделать в таком случае, – буркнул Гинат и дал понять, что беседа закончена.
Я до сих пор молча наблюдал за происходящим, но был не готов играть эту роль и дальше.
– Доктор Тейтельбаум, будьте добры, подождите в приемной, – вмешался я неожиданно для самого себя.
– Что не так? – спросил Игаль, глядя удивленно на меня после того, как Алекс вышел. Он вернулся в реальный мир и был удивлен тому, что услышал.
– Все так, да не так, – ответил я. – Мне кажется, что такого парня нельзя упускать. Он производит впечатление человека с неожиданно сохранной самооценкой и, возможно, с большим потенциалом. Примешь его – за ним придут другие, лучшие из лучших. Ты ведь можешь взять его на какую-либо ставку временно и без конкурса, но сегодня?
Во мне заговорил бывший главный врач: «если нельзя, но очень хочется, то можно». Я рассказал Гинату, как, руководствуясь этой формулой, я, будучи главным врачом, нарушал бюрократические правила и получал желаемое в интересах больницы и коллектива, как, впрочем, получал и выговоры. Игаль обладал редким для израильтянина свойством – умел слушать других. Он молча меня выслушал, посмотрел на часы, снял трубку и куда-то позвонил. Беседа была короткой. Вторым звонком он попросил Илану вернуть д-ра Тейтельбаума в кабинет.
– Вы можете завтра начать у нас работать, – сказал Гинат как-то обыденно и даже скучно, когда Алекс