Отвернувшись от кузена, Агнесс задумалась о параде. Вчера она выспросила у Джеймса, как проходит парад лорда-мэра – одно из главных событий года, посмотреть на которое приезжают не только из пригородов, но со всего Миддлсекса. Поутру в ратуше соберутся отцы города – старый мэр, его преемник, олдермены и представители гильдий, а также их разнаряженные супруги. После завтрака новый мэр, в алой мантии и с золотой цепью на груди, займет место в карете, которая, как выяснила Агнесс, соскоблив сарказм со слов опекуна, вовсе не выглядит колымагой. Скорее уж похожа на шкатулку с драгоценностями, вывернутую наизнанку. А у Лондонского моста мэра и его свиту ждут ладьи, которые поплывут в Вестминстер, где новый городской глава принесет присягу.
Развлечься созерцанием Лондона у Агнесс не получалось: вид по сторонам закрывали поля нового капора, обтянутого изнутри белым атласом, а перед глазами мелькали то поводья, то конский хвост. Что за дурацкая повозка этот хэнсом! Как только лондонцы в нем ездят? Гайд-парк пронесся мимо черно-белой узорчатой лентой, а когда кэб свернул на Пиккадилли, явив взору Агнесс ненавистный Грин-парк, Чарльз полез в карман и достал вчерашние сласти, аккуратно завернутые в носовой платок.
– Хочешь цукатов?
– Давай, – согласилась Агнесс и вкусила нечто приторное, скрипящее сахарной пудрой на зубах. – Кстати, откуда они у тебя?
– Из «Гюнтерс», что на Беркли-сквер.
У лакомства появился отчетливый металлический привкус.
– А «Гюнтерс», наверное, дорогая кондитерская?
– В другие не хожу.
– А деньги откуда? Мистер Линден сказал, что до совершеннолетия фартинга тебе не даст.
– Зато тебе он назначил ежегодную ренту в сто фунтов.
Позабыв, насколько неприлично разговаривать с набитым ртом, Агнесс поспешила возразить, но закашлялась, прикрываясь носовым платком.
– Сумма, конечно, крохотная. Смех один, а не сумма. Приказчик в кондитерской даже поморщился, но я обещал пристрелить его, если он плохо о тебе подумает.
– Ты воспользовался моим кредитом?
– Я выступил в роли твоего агента, кузина. Агента по покупке сладостей. Но если тебе еще что-то понадобится, я и это тебе куплю, – расщедрился Чарльз.
Агнесс волновал более насущный вопрос – что делать с сахарной пудрой, набившейся в нос? Вряд ли леди позволительно сморкаться.
– Ни одного пенни из моей ренты ты не потратишь на дурных женщин! – опомнилась она. – Ни одного! Хотя бы это ты можешь мне пообещать?
– Как тебе угодно, кузина. На дурных – ни одного. Только на достойных… Эй, в чем дело?
Кэб остановился так же резко, как снялся с места, и извозчик обратился к затылкам седоков:
– Дальше Трафальгарской площади не проехать, сэр. Сами поглядите, какая толчея.
Площадь напоминала запруду, где люди стояли плечом к плечу, а несколько экипажей, непонятно