Кроме упомянутых басен, поэтесса написала ряд других прозаических и поэтических произведений, в числе которых знаменитые лэ, принёсшие ей прижизненный успех и посмертную славу.
Слово «лэ» – кельтское; первоначально оно обозначало музыкальное сопровождение выступлений бардов, декламировавших свои стихи. Затем так стали называть небольшую стихотворную новеллу лиро-эпического характера. Самые ранние дошедшие до нас лэ (а они, как полагают, принадлежат перу Марии Французской) являются поэтическим переложением бретонских преданий и легенд.
Одна из таких легенд повествует о безымянном рыцаре-бароне из Бретани, чья судьба, как и судьба рассказавшей о нём поэтессы, окутана покровом тайны и вызывает множество вопросов. Как звали героя? Когда и где он жил? Какому королю служил? Что заставило его стать бисклавре: божья кара? чужая злая воля? собственное извращённое желание? С помощью каких заветных слов и действий превращался он в кровожадного волка? Зачем открылся любимой супруге?.. Подобные безответные вопросы можно множить и множить.
…Судьба была благосклонна к молодой баронессе. Совсем недавно она стала женой зеленоглазого, рыжебородого красавца – владельца богатого замка и окрестных земель, любимца короля, смелого воина и азартного охотника. Счастливый барон не чаял в ней души и потакал любым её прихотям и желаниям. Одно лишь омрачало безмятежное счастье баронессы: каждый вторник, рано утром, когда сон особенно сладок, барон куда-то исчезал. Исчезал быстро и незаметно, не сказав никому ни слова. И так же скрытно, без всяких объяснений, каждую пятницу появлялся в замке вновь. С виноватой улыбкой он подходил к жене и дарил ей утренний поцелуй, а в его глазах читались напряжённое ожидание и затаённый страх. Баронесса в ответ вежливо улыбалась и делала вид, что ничего необычного не происходит. Хотя в её душе полыхал настоящий пожар – там были и обида, и недоумение, и горечь, и просто женское любопытство. А ещё ревность – жгучая и всепоглощающая, от которой темнеет в глазах и перехватывает дыхание. Где этот рыжий повеса пропадал? С кем проводил время? Кого ласкал в своих жарких объятиях? А может, женщина здесь ни при чём? Тогда что же? Колдовство? Чёрная магия? Сатанинские утехи? Но баронесса умела скрывать свои чувства, и с её уст не слетало ни единого слова упрёка. Только глубокий вздох вырывался у неё из груди, когда она женским глазом замечала перемены в облике мужа: его мятый костюм, усталую походку, осунувшееся лицо, лихорадочный блеск зелёных, как крыжовник, глаз. Даже в его запахе, таком привычном и родном, она чувствовала