Была у него мечта: Сибирь сделать не хуже Питера или Москвы. Чтобы приезжали сюда богачи да деньги свои здесь тратили. Чтобы дороги и города строили, а с ними заводы и фабрики, и чтобы народ богател на земле Сибирской, ведь недра её полны богатств. Почва плодородна, а в лесах полно зверья всякого. Но самое главное – народ. Люди у нас какие хорошие! Мастеровитые, трудолюбивые, умные. В беседах с разными купцами да с миллионщиками Григорий эти достоинства отмечал. Многие соглашались, а некоторые смеялись, говорили, что русского мужика водкой в любое русло направить можно.
Жил Григорий большой мечтой, растил двенадцать душ-детей, смалу прививая им любовь к труду и к России. Верил он, что поднимется Сибирь-матушка. Верил он аж до самого 1917 года, пока не начались брожения, волнения. Пока не начался Красный террор во имя «светлого будущего». Новости были о революции, о вооружённом перевороте во главе с каким-то Лениным, об ополчениях. Всё это происходило где-то далеко в Москве, в Петрограде, и хотелось верить, что никогда не дойдёт до Сибири.
Надежды, увы, не оправдались. В начале восемнадцатого года местная жандармерия не раз вступала в перестрелку с какими-то Революционными ячейками, количество которых росло день ото дня, а к середине того же года повстанцы уже хозяйничали в городе. Однажды Григорий сидел у себя в кабинете, когда забежала жена и сказала, что какие-то люди требуют его. Он спокойно встал, велел всем оставаться в доме, а сам пошёл на выход. Дверь толкнул аккуратно, но та не открылась. Пришлось толкать с силой, и она аж заскрипела со стоном.
– Что за чертовщина? – выругался он, стоя на пороге и оглядывая дверь. – Надо будет разобраться.
Не знал Григорий тогда, что преданная дверь не случайно его не выпускала. Она видела, что за люди пришли.
У дома его ждали человек десять–двенадцать. Один из них был одет в кожаную куртку. На руке у каждого виднелась красная повязка.
– Чем могу быть полезен, господа хорошие? – спросил Григорий, улыбаясь и стараясь держаться спокойно.
Он знал, что жил всегда по совести и зла не делал.
Все ждали, что тот парень в кожанке ответит банкиру, но после небольшой паузы он расстегнул кобуру, достал наган и, не говоря ни слова, выстрелил Григорию в грудь, в его большое, доброе сердце. Хозяин сразу и не понял, что так больно кольнуло. Он ещё стоял несколько секунд, а потом начал падать, понимая, что уже ничего не успеет сделать в этой жизни, даже перекреститься.
Находившиеся рядом с этим революционером от неожиданности присели или шарахнулись в сторону, не веря произошедшему. Никто не ожидал такой развязки.
– Так будет со всеми эксплуататорами и капиталистами! – сказал юный палач, пряча наган в кобуру.
Он гордо окинул взглядом напуганных единомышленников и пошёл вверх по улице. Немного постояв, человек пять бросились