Душевно Вас обнимаю. Христос Воскресе.
3 мая 1918 года в ответ на присланную в Екатеринбург телеграмму Председателя ВЦИК Я. М. Свердлова, предлагавшего «…содержать Николая самым строгим порядком»,[79] полетела ответная, в которой А. Г. Белобородов докладывал о произведённых арестах, а также откровенно врал, донося наверх о несуществующем заговоре:
«(…) Князь Долгоруков и епископ Гермоген нами арестованы, никаких заявлений и жалоб ихних ходатаев не удовлетворяйте. Из изъятых у Долгорукова бумаг видно, что существовал план бегства».[80]
По прошествии нескольких дней, «гражданину В. А. Долгорукову» всё же было предъявлено обвинение в подготовке побега Царской Семьи из Тобольска, а также в незаконном хранении оружия. Однако, если бы дело обстояло именно таким образом, то зачем в С. Е. Чуцкаеву понадобилось выдавать «гражданину Долгорукову» расписку в том, что у него были изъяты «два револьвера»? И неужели же властители «Красного Урала» всегда были столь любезны, что, изымая у явных с их точки зрения контрреволюционеров оружие, выдавали им взамен расписки?
Находясь в заточении, Князь В. А. Долгоруков желал как можно скорее воссоединиться с Царской Семьёй, для чего через начальника тюрьмы передавал свои просьбы на имя А. Г. Белобородова. Так 4 мая 1918 года он писал:
«Господин Председатель!
(…) 30 апреля я был препровождён в тюрьму без всяких объяснений. 3 мая за Вашей подписью получил уведомление, что арестован на основании общественной безопасности. Из этого я не могу понять свою вину. Но (Ну. – Ю. Ж.) допустим, что мною (меня. – Ю. Ж.) опасаются, хотя я даже в прежние времена был далёк от политики. Я человек больной, у меня наступила почечная колика, страдаю ужасно, весь организм расшатан. Не найдёте ли Вы возможным перевести меня в дом на Верх-Вознесенской ул. [ице] (Вознесенском проспекте. – Ю. Ж.), где я мог бы пользоваться советами доктора Боткина и вместе с тем был бы под наблюдением охраны. Был бы чрезвычайно Вам признателен. Во имя человеколюбия не откажите это исполнить. Когда поправлюсь, буду проситься поехать к больной матери.
Следует также отметить, что заточение Князя В. А. Долгорукова в тюрьму произошло не только по инициативе уральских властителей. Ещё в то время, когда Царская Семья и Их верные слуги находились в Тобольске, верховные большевистские вожди уже заранее знали о том, какая участь будет в дальнейшем уготована каждому из них.
Так в Протоколе № 3 заседания Президиума ВЦИК от 1 апреля 1918 года предписывалось:
«Усилить надзор над арестованными, а граждан Долгорукова, Татищева и Гендрикова (правильно, А. В. Гендрикову. – Ю. Ж.) считать арестованными и, впредь до особого распоряжения, предложить учителю английского языка (С.