Всё было для меня, весь мир был сочетанье. И чем точнее я попадал в Рифму, тем больше был Соблазн. Я прекрасно понимал, как легко всё разрушить неловким движением, словом, взглядом. Я хотел перемен в отношениях и боялся их. Никогда прежде меня так не радовало то, что я делаю. Потому что даже в минуты огромной радости мне не хватало уверенности, что та, с кем я хочу её разделить, наполнена тем же желанием. И теперь я желал верить. Вера призывала копать глубже в себя, искать ответы в Тебе для Тебя, искать Тебя в себе, смотреть вперед. Казалось, я распылялся. Но нет, я искал то, что наделит мою книгу Силой моей Любви. И не моргнув глазом пообещал, переписать её, если она не понравится Тебе, потому что теперь, когда о Твоей Любви заговорили сами Небеса, Твоя Любовь стала высшей Судьей моему слову. И Соблазн отступить, потому что всё шло не так, как я мечтал, притаился. Ставки на книгу росли. Но множились размышления, письма и стихи.
В этом всем было много места для воздуха, для поиска. И совсем не было места для встреч с глаз на глаз где-нибудь в парке у мостика. Мы не умели главного – жить со своей болью. Равно как и не могли ещё найти ей выражения. Но Рифма моя мужала и часто заменяла рассказ о прошедшем дне, когда на рассказ времени не было.
Менялась и Ты, словно обрела новый Ритм своего дыхания.
Мы встретились ранним утром 5 декабря на железнодорожном вокзале в Киеве. С вечера в Одессе я не решился Тебя окликнуть. Ты шла в облаке своего радужного настроения, которое, казалось, унесло Тебя так далеко, что ни одна причина не могла перевесить в пользу Твоего возвращения. И то, как навис над Тобой наш Аполлон, и то, как нелепо Он смотрелся на фоне Твоего сияния, лишь подтверждало мою версию. Я только отметил, в каком вагоне едет Группа, чтобы по прибытии поспешить туда.
По одному выходили Ребята, вышел наш разудалый Баянист, и я с удовольствием Его поприветствовал. Мне нужно было обсудить с Ним подарок на Его день рождения, так Он мне понравился. Болтали мы весело, и я, уже не искал Тебя глазами, как почувствовал на себе острый взгляд. И повернулся. Вся Твоя фигура говорила о крайней степени раздражения. Саня что-то увлечённо рассказывал, Ты съеживалась, и я почувствовал себя непутёвым кавалером, бросившим посреди праздника свою Спутницу. Именно это меня и спасло.
Я свернул разговор и не спеша направился к Тебе, улыбаясь своей фантазии. Наверное, себе на удивление, я способен вспомнить каждое Твоё слово и воспроизвести наш диалог в деталях посекундно. Но дело было не в словах. А в их звучании. Мало кому из посторонних повезло видеть, как Ты злишься, силишься справиться с собой, но даже в профиль только прячешь взгляд, наполненный желанием убить на месте. Я чувствовал это каждой своей клеточкой, и переполнялся бесконтрольным удовольствием, которое тоже невозможно было скрыть. Я с легкостью истинного джентльмена