Порой у меня зарождаются подозрения, что семья нужна моей матери для того, чтобы ей было о чем поболтать с миссис Такер, когда они случайно сталкиваются нос к носу в супермаркете «Теско». Она и сейчас не очень внимательно слушает мой рассказ о Тоби и Руфусе. Впрочем, мама никогда не была хорошей слушательницей. Чужие слова она неизменно использует лишь как подсказку темы, на которую готова много говорить сама. Стоит мне упомянуть об увлечении Тоби конструкторами «Плэймобил», и мама сразу перебивает меня, рассказывая, как однажды мы с Эстер построили себе домик из вешалки для сушки белья и всех чистых полотенец, найденных в шкафу. Эту милую историю я уже слышала миллион раз. Интересно, насколько в сознании мамы связаны тот ребенок, которым я была когда-то, и я нынешняя, взрослая женщина? Ведь обычно ее рассказы о моем детстве звучат так, словно все происходило в основном с ней самой, а я имела к событиям лишь отдаленное отношение.
Трапезу венчает десерт в виде карамельного крема, поданного в вазочках на высоких ножках, а потом я помогаю убрать со стола. У нас впереди целый вечер: невыносимо долгий вечер, такой же плоский и безликий, как поля позади дома. До отхода ко сну у нас несколько часов.
Мы убиваем время сначала за кофе с пластинками мятного шоколада в скользких обертках, а мама тем временем уже накрывает стол к завтраку. Затем мы смотрим по телевизору, как несколько финалистов конкурса сражаются между собой за право получить роль в лондонском театральном мюзикле, после чего начинается фильм – приключенческая картина, действие которой происходит в Древнем Риме. Причем мама всякий раз беспокойно ерзает в кресле при виде кровавой схватки или откровенной любовной сцены. Когда кино во второй раз прерывается рекламной паузой, она собирает чашки, фантики из-под шоколадок и говорит:
– Ну что ж, Фрэнсис, надеюсь, у тебя есть все необходимое. Хороших тебе снов, милая.
И в полутемной гостиной остаемся мы с отцом, сидя рядышком, как два космонавта в ожидании начала обратного отсчета.
Иногда я слышу лай собаки. Теперь в нем меньше злости, словно она начала привыкать к своему новому положению в доме, будто ею уже овладела полнейшая безнадежность.
Фильм до конца мы не досматриваем, переключившись на десятичасовой выпуск новостей.
Позже, уже в своей комнате, когда я снимаю обертку с кусочка мыла (крошечного и жемчужно-розового, похожего на китайский пельмень дим-сум),