Раздался смех.
– Тише, товарищи! – крикнул Чистов. – Вы проходите сюда, к трибуне.
Старик быстро прошел к трибуне. Внимательно посмотрел на членов президиума и, заикаясь, начал:
– Можно откровенно говорить всю правду? Мне ничего за это не будет, не посадят?
– Можно, говори, – сказал Чистов. – Времена страха и подавления критики давно прошли.
– Мужики и бабы! Кто постарше, тот хорошо помнит, когда жили единолично. С тех пор село немного расширилось и домов прибавилось от силы полсотни. Народу, мне кажется, не прибавилось, а много убавилось. Наши земли, хотя и песчаные, в ту пору нас всех кормили. Правда, пшеницы мы не сеяли, она у нас плохо росла. Зато рожь, овес, ячмень, просо и гречиха давали отменные урожаи. Сельчане хлеба не покупали. Самим хватало, и скот кормили. А какое стадо было! Одного крупного рогатого скота свыше двух тысяч голов, не говоря уже об овцах и свиньях.
Что сейчас осталось от наших полей и сенокосов? Почти ничего, одной десятой части нет. Главный агроном совхоза Арепин все наши земли отдал лесничеству под посадки сосны. Год тому назад грозился и деревню всю обсадить лесом. Говорил: «Вашу деревню сотру с лица земли, как змеиное гнездо». Вот уже третий год совхоз не обрабатывает и не сеет на оставшихся лучших участках земли. Тоже зарастают сосной и березой.
– А что толку сеять, – раздался голос из зала.
– Товарищ Серов, не перебивайте, – вмешался Чистов.
– Наши сенокосы тоже все заросли лесом. В те времена в селе не знали, куда девать молоко и мясо. Никто его не брал. Продать было очень трудно. Волей или неволей приходилось самим есть.
В зале все захохотали.
– Верно говорит. Чего ржете? – раздались голоса.
– Товарищ Серов, – сказал Чистов, – прошу на трибуну.
Серов только что приехал из Сосновского и поспешил в клуб. Он думал, что его обязательно будут критиковать. Знал за что. За день он выпивал по два-три литра водки. Трезвый почти никогда не был. На его поведение никто не обращал внимания. Потому что до него все председатели колхоза и бригадиры пили. Пили не на свои, а кто на что, за счет хозяйства. Все смотрели на это сквозь пальцы. Думали, так надо. Если есть возможность и здоровье позволяет – пей.
Серов подошел к трибуне, голову держал в противоположную от президиума сторону. Знал, что от него идет запах водки и, что еще хуже, чеснока. Сегодня он выпил большую дозу. Серов хриплым не то от алкоголя, не то простуженным голосом заговорил:
– Вот до меня выступал Михаил Иванович. Говорил, что не сеем ничего на наших полях. Что толку сеять? Один скандал и нервотрепка. Ставь сто сторожей, и все равно все разворуют. У нас, по-видимому, село такое, вор на воре. Но такого, как сейчас, никогда не было. В прошлом году совхоз посадил 25 гектаров картошки. Половину, выкопанную из буртов, украли. Сено теперь нельзя стоговать на лугах, все перетаскивают, а остатки стогов сжигают. Вот поэтому Арепин в горячке сказал, что наше село надо