Конечно, это была провокация: Павел был человеком здравомыслящим и уважал традиции своего народа. В те годы над главными воротами Иерусалимского храма помещалась надпись: «Ни один чужеземец не смеет заходить за ограду храмового двора. Кто сделает это, сам навлечет на себя смерть!» – ее не так давно при раскопках обнаружили археологи.
В городе поднялась буря возмущения, обезумевшая толпа ворвалась в Иерусалимский храм. Фанатики схватили Павла, но не стали расправляться с ним тут же (пролитие крови внутри храма тоже было бы его осквернением), а вытащили на улицу.
В самосуд вовремя вмешались римские центурионы. Блюстители порядка сумели оттеснить на падавших и отвести Павла в сторожевую башню. У подножия лестницы давка была такой сильной, что солдатам пришлось нести пленника на руках, чтобы спасти от обезумевшей толпы. Оказавшись в безопасном месте, Павел попросил разрешения обратиться к народу. Он не знал за собой никакой вины и хотел разъяснить ошибку. Стоя на лестнице, он сделал знак, что будет говорить, и когда на площади воцарилось молчание, обратился к собравшимся на еврейском языке. Но никто не захотел его слушать – толпа на площади снова стала в ярости кричать, метать одежды и бросать пыль на воздух (Деян. 22: 23), требуя смерти виновного, и что-либо объяснять было бесполезно…
Римляне приговорили нарушителя спокойствия к наказанию плетьми. Но когда Павла стали привязывать к столбу, он по-гречески обратился к центуриону и заявил, что они не имеют права без суда наказывать римского гражданина. Пленного отвели к тысяченачальнику – эту должность в Иерусалиме тогда занимал некий Клавдий Лисий.
– Правда ли, что ты римский гражданин? – спросил Клавдий.
– Да, – ответил пленник.
Тысяченачальник очень удивился, заметив:
– Я за большие деньги приобрел это гражданство.
– А я родился в нем (Деян. 22: 28), – сказал ему апостол Павел.
Клавдий Лисий согласился выслушать Павла, но в присутствии обвинителей, которые явились во главе с первосвященником Ананией. Пленника на время освободили из оков и привели на судилище, которое проходило очень бурно.
В какой-то момент первосвященник вышел из себя и приказал бить Павла по губам, которые якобы произносили неподобающие речи.
– Бог будет бить тебя, стена подбеленная, – сказал Павел этому упрямому седовласому старцу. – Ты сидишь, чтобы судить меня по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня (Деян. 23: 3).
Увидев, что на суд пришли вместе фарисеи и саддукеи, апостол Павел воскликнул:
– Братья! Я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят (Деян. 23: 6).
Это был главный пункт, по которому учения фарисеев и саддукеев расходились. Саддукеи отрицали воскресение мертвых, существование ангелов и духов, а фарисеи, наоборот, все это признавали. Обвинители