Стоя в коридоре у окна, в которое брезжил осенний пасмурный свет, и припоминая все это, я докурил сигарету. Плащ я оставил в приемной Мирояна, но перед уходом решил взглянуть на своего нового начальника.
Отдел артезианского водопровода я отыскал без труда. Я даже разыскал техотдел – тот самый, в каком мне надлежало запастись журналами и с их помощью переделать в конфетку насосную станцию № 6. Но я подумал, что дело терпит, и вошел в туалет – туалет и отдел, в котором мне предстояло работать, размещались друг против друга в конце коридора – я заглянул туда выпить глоток воды и пригладить волосы на макушке. Я как раз набрал воды в ладонь, когда в тихое журчание писсуаров вторгся целый рой посторонних звуков. На всякий случай я выглянул в коридор, и в тот же миг за дверью отдела кто-то крикнул «А!», потом еще раз «А?», потом «Какого же черта мне не сказали?!».
Я отворил дверь в отдел и вошел в приемную, разительно отличавшуюся от той, которую покинул. В ней только и было, что три письменных стола, покрытых облупившимся желтым лаком. За одним из них сидела пожилая секретарша, и, на мой взгляд, этой женщине самое время было затыкать уши. Потому что я открыл дверь с табличкой «Пахомов Олег Дмитриевич. Начальник отдела водопровода», – и громыхающий, яростный речитатив хлынул в приемную, как вода сквозь взломанную плотину:
– Мне не сказали!.. Нет!.. Не нужен!.. Я сказал: «Не нужен!..» Он не нужен мне, а я не нужен вам!.. Вы не спросили и прислали его ко мне!.. Вы приняли его ко мне на работу, а я его в глаза не видел! Потому что вам не нужен начальник отдела, с которым вы не считаетесь.
Я достал платок, вытер руку и облокотился о дверной косяк. Олег Дмитриевич Пахомов стоял ко мне лицом, и я улыбнулся – внешностью и тембром голоса он до смешного походил на Винни-Пуха из мультфильма. Только смешного здесь было мало, потому что тучный человек в расстегнутом пиджаке глядел на меня блеклыми от ярости глазами и орал так, что Мироян наверняка слышал его этажом ниже без посредства телефона. Не знаю, что меня больше изумило: мощь его легких или то, что он принимает нарушение субординации так близко к сердцу.
– Так пусть этот специалист возвращается к вам, вы пришлите его ко мне, а я, если я вообще сочту нужным, пошлю его в отдел кадров! – крикнул Пахомов и швырнул телефонную трубку.
Я стоял в дверях кабинета, выдерживая его возмущенный взгляд. Он молча разглядывал меня, стоя у окна и вложив руки в карманы брюк, – тучный, большеголовый, коренастый, с коротким ежиком и тяжелым лицом. Я видел, как на лбу у него собираются капли. И под его взглядом я вдруг разом почувствовал, что не брит, что не спал ночь, и ощутил во рту такой привкус, будто отведал хозяйственного мыла.
– Здравствуйте, – сказал я. – Во-первых, я и есть этот молодой специалист. Во-вторых, я никуда не пойду и ниоткуда не вернусь. Я с места не двинусь. В-третьих, думаю, вы объясните, почему так огорчены моим назначением?
Олег