С другой стороны, убитый и виновница преступления выглядели мерзко. Свидетели наперебой рассказывали об их наглом, на глазах прислуги, романе, о том, как они не только не стеснялись Василия Тарновского – просто издевались над ним. Казалось, у Тарновского был выход – развод, хотя ему бы пришлось пройти через унижения и судебные дрязги. Но развод не мог состояться из-за детей. Тарновский, страстно желая развестись, не хотел лишать детей матери. А суд в России в этом случае всегда оставался на стороне мужчины, и оставлял детей за ним. То есть именно Тарновский в деле о разводе проявлял благородство.
Как сказал Сергей Андреевский, обращаясь к присяжным, «видимый закон – против Тарновского, потому что он выстрелил в человека. Но тот внутренний закон жизни, который чувствуется нашей совестью, ясно говорит нам, что из трех участников этой драмы Тарновский несравненно лучше двух остальных, то есть своей жены и ее любовника».
О Марии Тарновской адвокат говорил так: «Эта женщина вообще к душевной любви не способна. Вы знаете, скольких мужчин, страдающих от обожания к ней, она легко переменила и безмятежно забыла. Она любила театры, ужины, туалеты, заграничные поездки, блестящую жизнь и поклонение красивых мужчин. Цветущая, здоровая, избалованная, она была уверена, что все ее прихоти естественны и законны».
Василия Тарновского оправдали.
С Прилуковым
С 1904 года Тарновские окончательно разъехались. До бракоразводного процесса решено было разделить детей: сын Вася мог до 10 лет оставаться с Марией Николаевной, дочь Тата жила с отцом. В Киев переехала сестра Василия Васильевича Софья Глинка – тетка девочки, которая фактически заменила ей мать. Несколько раз бабушка Таты Екатерина Петровна О’Рурк пыталась выкрасть свою внучку, и каждый раз Василий Васильевич отбивал ее от похитителей.
Вскоре деньги барона Шталя закончились. Но Мария Николаевна не нуждалась: ее обожали родители, и она всегда могла поселиться в родовом имении Отрада. Василий Васильевич выплачивал содержание на воспитание сына. Но Тарновская – словами Пушкина, «беззаконная комета в кругу расчисленном светил», – и ее неостановимо тянуло к развлечениям, мужчинам. Да и жизнь в имении ее не привлекала.
Двор, большой свет, гвардия начала XX века находились в Петербурге. Но столичные аристократы – высокомерны и подозрительны. Полуразведенная героиня шумного уголовного процесса никогда не войдет в их круг. Ну, и не надо.
Настоящие деньги, неподдельное веселье и истинное гостеприимство царили в Москве. Первопрестольная соединяла шарм старинных дворянских родов и энергию купечества. И Мария Николаевна оказалась там. Ей надо было, наконец, развестись с мужем.
В круг многочисленных светских знакомых Марии Николаевны входил