Эльф гордо и многозначительно похлопал ладошкой по сумке и заговорщицки прошептал:
– Она здесь. И я-то уж за ней прослежу. Даже не сомневайтесь…
Эль и Пыль недоуменно переглянулись, а Пыль (улучив момент, пока Эльф отвлекся, засовывая свой необычный прибор в сумку) прошептала:
– Мне кажется, или он не в себе?
– Да он не только не в себе, но и не здесь, судя по всему! И его манера говорить мне кое-кого до боли напоминает. Сейчас я все выясню.
И Эль обратилась к Эльфу:
– Вы столь изысканно умеете формулировать свои мысли, но это, по вашим словам, вас э-э-э-э… Ах да – выматывает. Так, кажется, вы сказали?
– Именно, леди Эль. Даже мысли путаются и здешняя реальность уплывает из моего бедного сознания.
– Зачем же вы так мучаетесь, господин Риб?
– Мой любезный учитель риторики заверил меня, что такая форма речи, как никакая другая, соответствует столь торжественным событиям, одно из которых я должен был озвучить!
– Кто же ваш учитель? – со все возрастающим подозрением спросила Эль.
– Многие дни я имею честь учиться столь нелегкому мастерству у нашего вечного друга, величайшего из ныне живущих драконов – Лунгвайта. А рекомендовал мне его как учителя наш общий друг по имени Баку и ваш единоутробный отец Гуннбьйорн, коий является давним спутником и соратником моего наставника!
– Господин Риб, спешу вас заверить, что вы превзошли своего учителя! К сожалению, я не имею чести быть знакомой с Баку, но уверена, что он достойнийший из достойнейших, поскольку является и вашим другом.
– О завернула… – восхищенно глядя на сестренку, прошептала Пыль.
– А то, – прошипела в ответ Эль.
Риб скромно потупился, но чувствовалось, что он несказанно счастлив такой оценке.
– Нда… Как и предпологалось, без ББД тут не обошлось. Не-е-е. ББД ему и в подметки не годится… – опять прошептала Эль.
– Бесспорно… Если ББД я выдерживаю с трудом, то от риторики и декламации господина Риба я впадаю в ступор на втором предложении, –