– За магазином. Но это не тайное место. Они просто сидели на лавочке за магазином.
Миша доел все гренки, промокнул маленький жирный рот салфеткой.
– Короче, с Лизой надо поговорить.
Лизу нашли за магазином. Она сидела на скамейке одна и смотрела на поле и на лес.
Юля курила сигарету за сигаретой. Она выслушала от Миши речь на тему «у полиции нет времени искать сбежавшего мальчишку», потом от директрисы школы – монолог на тему «школа не станет заниматься тем, что произошло вне ее стен», и наконец – упреки от соседей на тему «никто не побежит по поселку расклеивать листовки или что вы там хотели». Она оставила дома рыдающую бабу Раю и сама уже не плакала, но с каждым часом отчетливее ощущала, как накатывает мутный тошнотворный ужас, и все, что в жизни казалось хорошим, нормальным, в порядке вещей, вдруг переворачивается с ног на голову и предстает отвратительным, чудовищным, бессмысленным. Юля вдруг почувствовала себя без толку использованной, как будто сама жизнь ее изнасиловала, опустошила, прожевала, проглотила и высрала обратно.
Лиза онемела. Сколько Миша ни пытался ее разговорить – все впустую.
– Да ты пойми, ты же друга своего должна спасти, ты должна сделать доброе дело, а может, и подвиг совершить! Забудь ты о том, кто что подумает, забудь о других, нет никаких других. Будь смелой. Будь смелее, чем все твои одноклассники. Скажи, где он может быть? – Миша умел убеждать.
Не глядя ни на Юлю, ни на Мишу, Лиза подняла руку и молча указала на лес вдали, за полем.
День прошел в интернете и на телефоне. Интернет работал только в магазине бытовой техники на главной улице, туда Юля первым делом и направилась. Миша, девчонки из салона, все товарищи и знакомые бабы Раи писали объявления, расклеивали их по поселку, собирали поисковую группу. В полиции возбуждать уголовное дело отказывались, хотя Юля прочла, что если пропадает несовершеннолетний ребенок, то дело возбудить обязаны. Еще она прочла, что человека, пропавшего в лесу, искать надо сразу, и в первый день шансов найти живым гораздо больше. Полицейские, друзья Мишки, общались с Юлей нормально, не грубо, но никто не хотел искать ее сына, все говорили: «Мало ли, убежал, проголодается – вернется».
Спустя неделю, когда Юля вместе с поисковой группой давным-давно прочесывала лес, уголовное дело наконец возбудили. У Юли спрашивали приметы, во что был одет, какие вещи при себе имел. А она никак не могла понять, в какой он куртке ушел – красно-зеленая куда-то делась, и синяя тоже. «Да вы не волнуйтесь, сядьте, водички попейте», – говорил следователь, теребя гитлеровские усы. Юля опускалась на стул, пила воду и взахлеб начинала рассказывать об Артемке: «Он небольшого роста, но очень худой, поэтому кажется длинным, волосы короткие, густые, рыжие, колечками по всей голове завиваются, глаза голубые, бледно-голубые, сосредоточенный он, весь в себе, шарф и шапка красные, ботинки коричневые, тяжелые, из дома он ничего не взял – ни рюкзак не взял, ничего не взял, а куртка… куртка… я не знаю, в какой он… – Юля заикалась и всхлипывала, – либо в красно-зеленой, либо в синей…