– Неужели ты хочешь, чтобы я перед твоими друзьями предстала замухрышкой?
– Ну, так уж и замухрышкой! – не поверил Лёня.
– У меня не было обновок с тех самых пор, как мы с тобой ремонт затеяли.
Лёня махнул рукой, мол, замяли, вот-вот гости подойдут. Замять действительно было удобнее, так как никому, даже самому близкому другу он не признавался, что Лима за что-то платит на этой стройке века. Для всех, включая маму, он был труженик и герой, который потом и кровью оплачивает свое неукротимое стремление к совершенству. Заверещал домофон, и нарядная хозяйка поспешила открывать, решив, однако, как-нибудь на досуге развить эту тему.
На самом деле из однокурсников Лёни только один стал художником, да и тот рисовал портреты на Арбате на потребу публике. Однако марку держал, носил изящную бородку, замшевый пиджак и шелковый фуляр. С ним была подруга – балерина, которая принесла с собой бутылку минеральной воды и весь вечер только ее и пила. Говорила она только об интригах в театре, считала, что все к ней несправедливы, но была груба и вульгарна, ненормативную лексику использовала гораздо чаще, чем ожидаешь от такой изящной особы.
Двое других парней так же, как и Лёнчик, трудились в офисе, правда, не в типографии, а в издательстве, где, впрочем, у них так же не было ни малейшей возможности проявлять свою творческую суть. С ними были жены. Одна толстая и некрасивая, тоже с их курса, но выбравшая искусствоведение. Она много курила и говорила что-то мудрёное, чего не понимала не только Лима, но и другие участники торжества, несмотря на высшее образование. Другая, напротив, была молодая и красивая. Сказала за весь вечер только «здравствуйте» и «до свиданья», а всё остальное время сидела, уткнувшись в свой телефон. Мужики жаловались на тупого начальника, который влезает в процесс, учит их, как верстать, как компоновать и даже какие цвета сочетать. Но, несмотря на такое униженное и подавленное положение на работе, а возможно, именно поэтому, за столом они развели пространную дискуссию о всеобщей темноте и отсталости, о недооценке таланта в современном обществе и даже о его травле. Было грустно смотреть, как заурядные, в общем-то, люди стараются казаться умнее прочих.
– Сейчас процветают только те, кто встал под знамена диктатуры.
Лима не смогла сдержать улыбку, переглянулась с Леонидом, уверенная, что и у него встретит такую же ироничную улыбку, но нет: тот был предельно серьезен и с друзьями всецело согласен. Конечно, она и раньше знала, что зависть творческого человека чернее всех других видов зависти. Но чтобы так, в лоб! Пошли споры о современном искусстве, и на любое возражение Лима получала: «Да ты просто ничего не понимаешь!» За столом зазвучали имена гениев, подвергающихся репрессиям со стороны «кровавого режима», в том числе вороватого режиссера и похабного галериста.