Я закусила губу и дернула плечом, сбрасывая хватку кузнеца. На душе было горько. Хотя странно было ожидать чего-то иного. Мне позволили остаться – и на том спасибо. Всеобщей любви я и так не искала.
– Чесать языком почем зря – не то, чем мне нравится заниматься.
Бур кивнул, показывая, что услышал мои слова, и мы двинулись дальше.
Вчера я не смогла толком рассмотреть ворота из-за хлещущего дождя, зато сегодня они предстали передо мной во всей красе. Железные, сверху донизу исписанные рунами и закрытые тяжелым засовом, они выглядели так, будто их сюда перенесли из какой-то крепости. Бур перебросился парой слов с мужичком, удобно расположившимся в траве возле забора, и тот кивнул. На меня он даже не смотрел: то ли был нелюбопытен, то ли и без вопросов знал достаточно. Бур покраснел от натуги, сдвигая засов. Я стояла за его спиной, внимательно рассматривая руны и шепча вслух их звучание в попытке понять, что они могут значить. Приглядевшись, я увидела, что и забор изнутри тоже был расписан рунами. Дерево потемнело, чернила выцвели, и знаки были почти незаметны.
Створки разошлись бесшумно. Бур развел их ровно настолько, чтобы мы могли пройти. За нашими спинами лязгнуло, когда ворота встали на место. Бур посмотрел на меня:
– Готова?
Что я должна была отвечать? Конечно, не готова, я же не знала, что он хочет мне показать. Но мысль о своем домике и зимовке в тепле грела душу, и я мрачно кивнула.
Мы обогнули Приречье, держась высокого тына. Бур шел впереди, а я прислушивалась и принюхивалась. В сырой плотный воздух вплелась новая нотка. Пахло мокрой галькой, шершавыми черными ракушками, тиной и рыбьей чешуей.
Пахло рекой. И спустя несколько минут я убедилась, что чутье меня не подвело.
Оказалось, что Приречье не зря называлось именно так. Деревня, куда занесла меня нелегкая и совет Игнотия, расположилась на вершине холма. Узкая тропинка вилась светлой лентой в жухлой траве и ныряла в густой пышный лес, теряясь среди темных, блестящих мокрой корой стволов. Потом дорожка выныривала на соседней вершине и снова исчезала. Вся местность была похожа на грибную поляну, только вместо шляпок землю взрывали крутобокие холмы. Издалека они казались пушистыми – настолько густо их покрывали леса. Птицы, конечно, давно уже улетели на зимовку в Правь, под руку к Светозарной, но ощущение, что лес живой и добрый, словно сонный великан, согрело сердце. С таким соседом бок о бок жить я буду только рада. Но ведь не из-за него тут поставили зачарованный заслон?
Далеко внизу плавно несла темные непрозрачные воды красавица-река. Ее-то я и почуяла. Не удержавшись, поклонилась и прошептала приветствие. Река была широкая, но возле места, где от нее взбегала тропинка к деревне, сужалась и начинала пениться и бурлить. Словно злилась на стянувший ее пояс глинистых берегов. Ни от леса по эту сторону, ни от реки я не чувствовала зла. Но до последнего избегала смотреть на другой берег, хоть и понимала, что спрятаться не удастся. Именно чтобы показать тот, иной лес, Бур и вывел