Выясняется, что парень почти не понимает английского. Я по своему мобильнику осуществляю сеанс «телемедицины»: звоню невесте сына в Кейптаун и прошу её по-китайски объяснить больному необходимость операции.
– Доктор Рындин, он не хочет операции.
– Келли, скажи ему резко, что без операции он умрёт уже сегодня.
– …Он согласен подписать.
Сестра суёт больному в руку ручку и бумагу для подписи.
– Докотела, я нет видеть ничего! Я нет видеть ничего!!!
– Господи, как же так запустить парня в частном госпитале! Он же в гиповолемическом шоке! Сестра, поставьте на форме согласия отпечаток его пальца вместо подписи! И узнайте, есть ли место в отделении интенсивной терапии (ICU), нужно переправить больного туда прямо сейчас – у вас нет возможности реанимировать такого сложного больного.
Про себя добавляю: «Мы уже час возимся с ним – и на каждое моё требование: «CVP-set/скальпель/иглу-с-нейлоном/лигнокаин/etc», – вы бросаетесь то в аптеку, то в операционную…»
Для экономии времени быстро ставлю катетер в правую бедренную вену, куда начинаю лить струйно солевой раствор.
Сёстрам удалось «поймать» локтевые вены с обеих сторон. Наводняем бедного китайца.
По катетеру Фолея из мочевого пузыря отошло менее 50 мл мочи – это вполне ожидаемо.
Через полчаса у больного удалось определить давление – 60/40 мм рт. ст…
Из лаборатории приносят результат анализа крови: гемоглобин 20 г/дл, креатинин – свыше 3000 umol/L (мкмоль/л).
Бред какой-то – такие результаты, по-моему, только на трупе можно получить!
– Леди, приходите снова через полчаса и возьмите повторно кровь на те же тесты – таких результатов не может быть… потому что так не бывает!
После переливания первых двух литров солевых растворов китаец говорит мне:
– Тепеля я видеть хорошо!
После завершения введения в вену пятого литра жидкости артериальное давление поднялось до 90/50 мм рт. ст. – анестезиолог дал нам «добро!», и мы везём больного в операционную.
Но мочи не прибавилось ни капли – может, потом будет?…
Соображаю, что я не позаботился об ассистенте – в пятницу быстро найти кого-либо трудно. От отчаяния звоню профессору Маховскому, который тут же соглашается.
Открываем живот: дырка в верхнем отделе тонкой кишки и разлитой перитонит с массой фибринозных наложений – больше ничего. Ушиваю кишку двумя рядами швов – пусть надо мной смеётся израильско-юаро-американский профессор Моше Шайн. Перитонит больше химический, поэтому я щедро мою кишки водой – за что Моше меня просто бы с дерьмом смешал. Закрываю живот, горячо благодарю Андрю и отпускаю его домой.
Вся операция прошла при низком артериальном давлении – спасали только препараты, его повышающие.
Доктор Йонкер, анестезиолог, решает для длительной искусственной вентиляции лёгких переинтубировать больного – поставить ему в трахею трубку большего диаметра. В промежутке между двумя трубками в трахее китаец успевает несколько раз