– Это верно. А я вон тебе блинов напекла, муки у меня немного было. Хорошие блины, на простокваше, в городе таких не делают. Вставай, попробуешь.
– Сейчас, умоюсь только, – Стас выскользнул из-под одеяла, натянул джинсы и выбежал на улицу.
Было студено. От леса к деревне тянулись щупальца тумана. Жемчужно-матовая роса усыпала траву и листву деревьев. По небу в восточной стороне словно кто-то расплескал кровь – бордовые, алые подтеки на бледной синеве. Пламенеющий шар солнце не спешил выглядывать из-за леса, прятался за вершинами деревьев, а, быть может, и за линией горизонта.
Стас, ежась и охая, пробежался по холодной мокрой траве, поднырнул под низкие ветви растущий неподалеку рябинки, тряхнул ее. Выскочил словно ошпаренный из-под ледяного душа, запрыгал, растирая тело ладонями, смывая остатки вчерашней усталости. Взбодрившийся и посвежевший вернулся в избу. Тщательно вытер ноги о коврик у двери, сел за стол, рядом с лопочущим приемником.
Варвара Ивановна принесла тарелку со стопкой блинов, поставила перед гостем, села напротив, сказала:
– Не люблю на керосинке готовить. В печи все вкуснее получается. Да только топить ее – морока одна. Ладно зимой – там без этого нельзя. А сейчас – ленюсь. Да и тяжело, старая я….
– «… в очередной раз размер пенсий будет увеличен…», – сказало радио, и Варвара Ивановна насторожилась, замерла, прислушалась.
Стас тем временем поглощал невообразимо вкусные блины.
– Большая ли у вас пенсия? – спросил он, когда диктор закончил говорить и пригласил к микрофону известного политика.
– А! – отмахнулась хозяйка. – Какое там! Триста рублей с копейками. Вон у Валентины почти полторы тыщи, так она воевала…
По радио обсуждали грядущее повышение пенсий.
– Политиканы хреновы, – пробормотал Стас. А Варвара Ивановна все говорила:
– Ветеранам-то сейчас хорошо платят. А я что? Всю жизнь в колхозе, птичницей… – она стала вспоминать старые времена, называла какие-то имена, фамилии, жаловалась на председателя, который давным-давно умер. Стас внимал, то и дело кивая, но пропускал все мимо ушей. Он думал о том, что пора выходить.
Зона ждет.
– Спасибо за угощение, давно так вкусно не ел.
– Все уже, что ли? – всполошилась хозяйка. – Ты ж и не съел ничего.
– Больше не лезет, – Стас в подтверждение слов похлопал себя по голому животу. – Да и идти мне пора. Только давайте, гляну радио ваше, как обещал вчера. Что там у него сломалось?
– Кто его знает… – Варвара Ивановна залезла в шкаф, достала со дна картонной коробки старинную радиоточку с потрескавшимся корпусом из синей пластмассы, положила на стол. Вопросительно глянула на гостя: можно ли здесь что-то сделать?
– Отвертка есть у вас?
– Откуда, сынок?
– Ножик какой-нибудь подходящий.
– Сейчас, – Варвара Ивановна принесла с кухни своей единственный нож с истершимся лезвием. – Вот.
– Пойдет. –