– Интересно, а эти что будут играть? По виду не угадаешь.
– Скандинавский блэк-метал, – тонко шутит Стэн.
– Или аццкий мелодик-дэт, – подхватывает Троцкий.
– О как! Ты заговорил по-русски! – картинно удивляюсь я.
– От волнения, душа моя Константин Константинович! Перед концертом еще и не такое случается! Пользуясь случаем, хочу заметить, что группа перед нами – какие-то…
– Мужеложцы? – подмигивает Стэн, хорошо знакомый с фирменным лексиконом Троцкого.
– Они самые! Но не самые страшные, бывают хуже. Помните «Lucky-кафе»?
– Не напоминай!
«Lucky-кафе» – это наше любимое заведение в центре, в котором мы частенько зависали где-то год назад, когда было пободрее с деньгами. Там мы обычно засиживались в баре на минус первом этаже, но однажды нас понесло в основной зал. Минут десяти нам хватило, чтобы понять, что за контингент там прописался. С тех пор нас туда как-то не тянуло.
– Все, на старт, внимание, марш! – Мы изображаем из себя кого-то типа космонавтов, идущих к ракете, машем руками, нам вслед летят единичные воздушные поцелуи. На полпути я поворачиваюсь и оглядываю зал: народу собралось уже прилично, вот бы раскачать его сегодня!
Гримерка оказывается неожиданно просторной. И даже есть кулер с водой. С нами за компанию поднимаются Светик со своим кавалером.
– Хоть пофоткайте нас, – вымученно улыбаюсь я. Нервы накрывают, уж извините.
Мы вчетвером изображаем героические групповые композиции.
– Вряд ли что-то стоящее выйдет, очень уж здесь темно, – предупреждает Светик.
Несмотря на это (вижу краем глаза), она сразу же выкладывает фотки в Инстаграм. Вообще, есть в мире соцсети, где у нее еще нет аккаунта? Наверное, у нее эксклюзивный контракт с Силиконовой долиной, и каждый новый тайм-киллер сразу присылается ей как вип-тестировщику.
Тем временем «мужеложцы» начинают свой сет: оказывается, играют они что-то типа ретро.
– Шестидесятые? – подмигивает Роммель.
– Даже пятидесятые, – снисходительно машет рукой Стэн. – Ну и намешали они разных стилей за один вечер… Причем тут, кстати, днюха сэра Пола Маккартни? Сначала латина, теперь эти потроха, потом мы, а после нас еще кто-нибудь. Если шугейзинг или нойз-рок какой-нибудь, я не удивлюсь, честное слово.
– Что еще за шугейзинг? – реагирует Троцкий.
– Это музон, от которого торчал Бадри Патаркацишвили, – с каменным лицом просвещает его Роммель.
– О мертвых или хорошо, или ничего, – напоминает спутник Светика.
– Понятно, значит, этот твой шугейзинг – полный шлак, – делает вывод Троцкий.
– Между прочим, эти тоже играют на три порядка круче нас, – мрачно кивает в направлении сцены Стэн. – Обделаемся, как бобики.
– Главное – что бы ни происходило, морды у нас должны быть самые триумфальные, – даю я установку. – Тогда, даже если обделаемся, никто не поймет.
<