– Ты умеешь читать книги? – рассмеялся Ванглен. – Кто научил тебя этому?
– А кто научил меня говорить? – поднял густые брови Ньен. – Мы умеем все это с самого рождения, как дышать и видеть, как плавать и ходить, умеем с того момента, как созреваем под родным кустом, открываем глаза и появляемся на свет где-то в лесах предгорья, чтобы начать свой путь к морю. И никто нас не учил этому. Просто мы это умеем. Трудность в другом. Мы не умеем думать. Даже когда мы думаем, что думаем, на самом деле думаем не мы. Это мысли думают сами себя. В нас они просто прорастают, как сорная трава среди чувств. Наши здесь только чувства.
– Так вот почему меня тошнит от одной только мысли! – хохмил Ванглен.
– Думать противоестественно. Зачем думать? Думать – значит не понимать. А нам все и так понятно. Мы все понимаем от самого рождения. Мы от рождения знаем все. А когда все знаешь, очень трудно думать. Мучительно думать, когда понимаешь все. Сама мысль об этом невыносима.
– Ты думаешь? – рассмеялся Ванглен собственной шутке.
– Нет, я просто излагаю мысли, – сказал Ньен. – На самом деле мы не можем думать, потому что разум давно покинул нас. Беловолосый человек рассказывал мне, что когда-то люди были разумными. Они должны были думать, потому что не все понимали. Разум человека был ограничен. Но затем разум отделился от человека и получил неограниченные возможности. Став всемогущим, разум все понял. Он познал этот мир, и мир перестал быть ему интересен. Ведь невозможно понять одно и то же дважды. Тогда разум открыл для себя иные миры – или сотворил их, что одно и то же, – и ушел, чтобы творить и наслаждаться творчеством.
– Если разум оставил нас, то зачем он нас оставил? – все еще веселился Ванглен. – Зачем тогда мы?
– Невозможно жить, если все понимаешь. Разум все понял, и этот мир перестал для него существовать. Он превратился в чистое знание, в идеальную теорию, в полный набор данных. Обретя абсолютное знание и научившись думать и не ошибаться, разум утратил способность чувствовать: то есть видеть не то, что есть, а то, что кажется. Вместо этих чудных звезд и волшебного моря разум видит даже не сгустки праха, а сгустки пустоты – набор формул. Они изящны, но давно решены. А мы видим то, что кажется, – звезды и море. Этот мир создан, чтобы казаться. Потому-то он столь прекрасен. И этот мир существует лишь потому, что в нем есть мы – те, кто видит не то, что есть, а то, что кажется. Этот мир существует только потому, что мы не можем думать. Нельзя понять дважды, но чувствовать можно бесконечно.
– У меня такое чувство, что этот кувшин бесконечен, – заявил Ванглен, потягивая нектар.
– В