Ванглен сунул руку в огонь, глядя, как языки пламени лижут его кожу, наслаждаясь его лаской. Кожура съеденных плодов таяла на песке, на глазах превращаясь в аромат. Ванглен сунул в костер вторую руку и омыл ладони синим пламенем. Кожа стала сухой и чистой.
Киллена сделала Ванглену и Ньену венки из больших белых цветов, а себе – браслеты из ярко-красных побегов на руки и ноги. Она вновь стала девушкой и принялась тихонько пританцовывать вокруг костра, временами обрывая мелодию и начиная ее вновь. Ванглен лег на песок. Ему стало хмельно и весело. Звезды кружились перед глазами. Мириады переливающихся звезд! Они вспыхивали и гасли. Одни двигались медленно, едва заметно для глаза, другие быстрее. Они перемещались все вместе, целыми скоплениями и поодиночке, образуя все новые и новые созвездия.
– Как красиво! – прошептал Ванглен. – Как красиво! Как хочется оказаться прямо там!
– Где? – не понял осоловевший Ньен.
– Среди звезд! – почти пропел Ванглен. Небо кружилось над его головой.
– Мы и так среди звезд, – буркнул Ньен.
– Я как будто лечу! Ты хотел бы полететь к звездам, Ньен?
– Если бы хотел, то полетел бы.
– Ты умеешь летать?
– Конечно.
Ванглен уставился на Ньена в пьяном восторге.
– Это шутка! – восхитился Ванглен. – Пошути еще, Ньен!
– Когда я был очень молод и жил в горах, то однажды встретил мужчину.
– С белыми волосами? – перебил его Ванглен, уже готовый рассмеяться.
– Нет. У него вообще не было волос на теле, – продолжил Ньен и вновь остановился, терпеливо ожидая, пока Ванглен справится с приступом смеха.
– Как его звали? – спросил Ванглен.
– Какая разница? На самом деле ни у кого из нас нет имени. Ты зовешь меня Ньен, потому что я так тебе сказал. И для тебя я – Ньен, а она – Киллена. Но я встречал людей, которые звали меня совсем по-другому.
Ванглен блаженно улыбался. Нектар притупил его чувства и затуманил ум, и он мог спокойно думать. В нынешнем своем состоянии он мог бы так же спокойно висеть над пропастью, улыбаясь, или падать в нее, хохоча.
– У него не было ни волос, ни имени, но самое странное – это были его глаза. Они все время смеялись, – продолжал Ньен. – И вопрос, с которым он обратился ко мне, показался мне смешным и странным. Он спросил, не хочу ли я полетать? Он спросил так, будто не знал ответа. Я был тогда совсем молод, только что из-под куста, и он повел меня за собой, но не вниз, к морю, куда шли все, а вверх, в горы, к самым снеговым вершинам. Несколько дней и ночей мы карабкались к небу и звездам. Мы спали на голых камнях. Мы ели траву. Человек вел меня, а его глаза все смеялись. Наконец, на самом верху огромной скалы, мы остановились у края обрыва. Половину Антарктиды – от заснеженных гор до самого синего моря – я окинул одним взором. Мне кажется, я мог бы стоять там вечность, глядя на бесчисленные леса, долины, реки и озера далеко внизу. Это был