Он помог мне добраться до дивана.
– Погоди, – я выровнял сбившееся дыхание, – погоди… сейчас всё… поймёшь…
– Ну, чертяка, – он похлопал меня по плечу, сомневаясь, что перед ним не привидение, и добавил, – а Маринка знает, что ты жив?
– А что, по-твоему, я похож… на мертвеца?
– Да нет, вижу, что жив, как никогда, только немного потрёпан, – он улыбнулся, – по новостям сообщили, что ты и группа детей погибли во время взрыва в Институте.
– Как интересно, – протянул я, чувствуя, что настал черёд удивляться мне.
– Что за история? Есть хочешь?!
– Неси, что там у тебя… и… мне б умыться.
– Пойдём, ванная, помнишь, где ещё?
– Угу.
– Ты как, сам справишься?
– Да, уже лучше…
Я взглянул в зеркало. Разбитые губы, взъерошенные волосы и засохшая кровь, делали меня похожим на героя шпионского фильма. Боль. Она включила колючие инструменты в правом боку. Поморщившись, я снял свитер и понял, что у меня сломано ребро. Больно дышать, разделся, включил воду, смывая с себя кровь и грязь. Горячая вода, как целительный бальзам, стало легче и, завернувшись в тёплый махровый халат друга, я зашёл на кухню. Пётр, быстро притащил сковородку с ещё тёплыми котлетами,
– Вот всё что осталось от ужина.
– Ничего. Этого вполне хватит.
– Жена уехала к матери… Слава Богу она не видит, что с тобой случилось. Вот хлеб, картошка, давай ешь, а то на тебя страшно смотреть, осунулся, похудел.
– Это ничего, – я сунул в рот домашнюю вкусную котлету с приятным запахом чеснока, – ты, знаешь, зачем я здесь? Времени нет, поэтому сразу к делу. Мне нужны документы.
– Чёрт, это не так просто, ты же понимаешь…
– Понимаю. Но я должен вывезти детей за границу, там нас не будут искать. Мне так много нужно рассказать тебе… Ты поймёшь, когда узнаешь обо всём.
Пётр внимательно слушал, я видел, сколько злости и боли в его глазах. Он не мог поверить, что Правительство способно финансировать такие эксперименты над детьми.
– Это какой-то беспредел. Они же дети! А как ты согласился участвовать в этом?!
– Сначала это не казалось ужасным, а вполне нормальным…
– Нормальным?!
– Тесты, анализы, но потом… потом всё превратилось в чёртово колесо. В какой-то момент мне удалось раскрыть глаза на происходящее, жаль, что Николаев не понял меня.
– Наливай. Завтра постараюсь что-нибудь решить.
Водка не брала, проговорили всю ночь, курили, превратив уютную кухню в туманный остров. Я чувствовал, что почти избавился от тяжкого груза, который носил все эти месяцы, стало немного легче и теплее после игр в прятки и сырого подвала. Я пережил это, а Пётр очень проникся моим рассказом, решив помочь вытащить из капкана, в который мы угодили по воле судьбы.
– А что