В долготу дней. Анастасия Перова

время чая. Бабушка царила на кухне, разливала кипяток из громадного чайника, рассчитанного на них всех: младшую сестренку Грушу, маму и папу, самого Славика и, конечно, бабушку. Все любили пить чай: это время было словно создано для семейного единения, когда можно неспешно вести разговоры и смотреть друг на друга в конце дня, после долгих трудов, когда уже ясно, как прошел день, и теперь оставалось только вместе провести вечер. Перед предстоящим отдыхом нужно было узнать, как прошло время, что было нового, чему научило старое, как догнало прошлое и что предстояло в будущем, в ближайшие часы надвигающейся тьмы, совсем не пугающей в уютной квартирке.

      За окном зажигаются оранжевым и светло-золотым фонари, стоит густой синий воздух, и парят в недостижимой даже городскими высотками вышине бело-сизые облака. Совсем весна, парящий апрель. За окном набухают, медленно и постепенно, прорывают коричневую кожуру зеленые почки, тихонько капает с крыш капель, тают сосульки, всю зиму торжественно и угрожающе украшавшие козырьки. Снег уже тает, и от этого за окном не белые, искрящиеся поля или угловатые снеговики с палочками вместо носов-морковок или ручек-веточек. Уже проглядывает земля, кое-где зеленеют прошлогодней травой бурые проталины. В соседнем парке уже вовсю раздается гомон пухлых от коричнеперой радости воробьев, по дорожкам прогуливаются важные, воркующие голуби.

      Славик сидит на высокой табуретке, поджав ноги, крепко держит еще теплую чашку с остывающим чаем в обеих ладонях и не знает, как проходят, летят часы и дни. Его нагнала впервые в жизни мысль о том, что это и есть жизнь: не стойкое, стремительное движение вперед, не погоня за целями и мечтами, детскими грезами, не бултыхание в болотах времен, когда человек застревает между прошлым и будущим и не знает, куда податься в настоящем, на что опереться, а постигает события в течение дня, всю разворачивающуюся сложность и многогранную красоту хитросплетений жизни в какой-то определенный, неожиданный момент. И он, этот момент, дает ему понять, что жизнь соткана из последовательных и вполне связанных моментов. Что вчера он ходил в школу, а завтра уже вполне готов сдавать экзамены в университет, что скоро ему придется серьезно думать о том, что с ним будет через пять, десять, двадцать лет, а он до сих пор не определился, что именно ему нравится и чего он хочет. Даже не в жизни, а просто так – взять со стола конфету, пойти заниматься физикой (конечно, справляться со злополучной задачей!), встать у окна и украдкой глядеть из-за занавески на опускающуюся на город весну. И все это почти пустое, мимолетное, неуловимое, но не наносное, а естественное, созданное и развитое природой для него, Славика, и для многих таких же мальчиков. Что происходит в этот удивительный момент с девочками, Славик еще не знал: может, они раздумывают о том, бросить ли куклы в обмен на приготовление супа вместо мамы или бабушки, или бросают жребий о будущем университете, а может, и вовсе гадают по снам с расческой