О Аллах! Неужели она сделает это?
Али-Баба тут же получил ответ, когда кнут оставил рубцы на его коже. Он стиснул зубы. Она не дождется ни криков, ни мольбы о пощаде!
К его удивлению, Лайла ударила всего три раза, но ягодицы его загорелись.
– Можешь лечь, – надменно приказала она. – Теперь ты усмирен и признаешь мою власть?
Али-Баба осторожно прилег на шелковые простыни.
– Ты так прелестна, когда сердишься и стараешься мной командовать, – прошептал он.
Совершенные черты лица Лайлы исказились гримасой неудовольствия.
– Неужели мне придется вновь наказать тебя, Али-Баба? – бросила она.
– Неужели ты сердишься на меня лишь потому, что я нахожу тебя прекрасной? – ответил он ей вопросом на вопрос.
Он взял длинную прядь и, потеребив немного, поднес к губам. У Лайлы перехватило дыхание. Она столь полно вошла в роль, что уже и в самом деле ощущала себя владычицей неведомой страны, не терпящей возражений и приемлющей лишь беспрекословное повиновение. Этот же мужчина смущал ее. Ей казалось, что она и в самом деле привыкла к полнейшей преданности, быстрым, приятным любовным играм, после которых можно спокойно отослать раба. Мужчины ни разу не говорили с ней так, как этот! Грубые, ничтожные создания, чьи животные инстинкты необходимо постоянно держать под строгим контролем.
Он захватил рукой ее волосы и стал притягивать, пока их лица не оказались совсем близко.
– Ты всегда старалась взять верх, моя королева, – заговорил Али-Баба так тихо, что она едва слышала его. Игра и его захватила, заставив поверить и в то, что он лишь никчемный раб, и в то, что сейчас решается его жизнь. – Неужели никогда ты не хотела узнать, каково это – отдаться полностью, целиком, без оглядки объятиям любовника? Правда, только очень храбрая женщина способна на такое, но я уверен, что ты именно такова. Это правда, Лайла? Я не ошибся?
Он привлек ее еще ближе, так что губы их соприкоснулись.
– Моя королева. Моя ослепительная королева…
– Прекрати! – вскричала она. – Ты смущаешь меня! Ты слишком много болтаешь, глупый раб по имени Али-Баба!
– Аллах великий! – воскликнул он. – Да ты боишься! Боишься, Лайла!
– Нет! – фыркнула она, предательски покраснев.
– Тогда доверься мне, – убеждал он.
– Я не позволяла обращаться ко мне по имени, – пробормотала она. О, Лайла давно уже не ощущала себя столь непривычно, игра полностью завладела всем ее существом, заставляя поверить и в слова Али-Бабы, и в свои собственные.
– Отдайся мне, – мягко настаивал он, припав губами к ее лбу.
– Это ужасно, непозволительно, моя царская честь запрещает это, – запротестовала она.
«О прекраснейшая, – с нежностью думал Али-Баба, любуясь гневным румянцем Лайлы. – Нет и не будет никого прекраснее тебя. Играй же со мной в эту игру, играй и в тысячи других игр! Я – счастливейший из смертных!»
– Разве