– Нет! Мир, ты не можешь быть так жесток! Чем мы провинились перед тобой?! – послышался шепот отчаяния.
Их руки слились.
– Родная, если ты меня слышишь, пошевели пальчиками!
Эта мольба повторялась все громче и громче, пока не превратилась в крик.
«Остановись! Твои попытки бесполезны, – пробился сквозь крик голос разума. – Вспомни курс реаниматологии!»
С наступившей тишиной весь ужас случившегося обрушился ледяной лавиной и смыл остатки надежды с крошечного островка света на полу. Все сразу же потеряло смысл. Вся житейская суета с ее ежедневными проблемами показалась никчемной.
– Любимая! Ради чего теперь жить?!
Вироника не отвечала. Ее безжизненные пальцы потеплели. Привычная синюшность ногтей куда-то исчезла.
«Ничего, сейчас ты отдохнешь и обязательно вернешься ко мне! – гладил он ее пальцы. – У нас есть целых три дня!»
Сидония знала, что эти любящие руки теперь всегда будут с ней. Они всегда будут заботиться о ней, что бы ни случилось. И пусть его снадобья ей не помогают, только бы он был рядом. Видеть его, касаться его, чувствовать его заботу – одно это придавало ей силы!
Когда Пэйтр понял, что сам не в силах поставить Сидонию на ноги, он обратился к знахарке, к той самой, что поведала ему о пленнице герцога.
– Плохие знаки, сестра! – вздохнула старуха. – Похоже, тебя опоили неведомым нам запирающим эликсиром и он подавил в тебе не только колдовскую силу, но и силу телесную!
– Что же теперь делать?! – с тревогой спросил Пэйтр.
– Здоровье мы ей вернем. Перед родной природой никакие заморские чары не устоят! А вот вернуть колдовскую силу, боюсь, не сумеем! Хотя есть способ, – она посмотрела на знахаря. – Проводи меня!
– Какой способ? – приподнялась Сидония.
– Время! Время все лечит, сестра! – обернулась старуха.
Знахарка оказалась права. Мало-помалу Сидония начала вставать. За лето она окрепла и теперь каждый день гуляла с Пэйтром по лесу.
– А ты можешь отвести меня к нашей лачуге? – однажды попросила Сидония.
– Конечно, – в его голосе появились нотки грусти.
– Тебе тоже жалко прабабушку?
Он молча кивнул.
Следы пожарища уже успели зарасти. Сидония присела и выпутала из травы уголек.
– Тут везде ее пепел! – прошептала она. – Теперь это прабабушкина полянка!
– И моих родителей тоже! – Пэйтр присел рядом.
– Как – твоих родителей?! – опешила Сидония.
– Я, конечно, не помню, я тогда только родился… – он помолчал и тихо добавил. – Эта лачуга была моим домом.
– Правда?!
– В тот год несметные полчища саранчи уничтожили все посевы в округе, и отчаявшиеся крестьяне обвинили во всем моего отца. Он тоже был знахарем, но многие считали его колдуном. – Пэйтр подвел ее к двум холмикам на краю опушки. – Голодная толпа напала на наш дом! – он прижал к себе Сидонию. – Хорошо, что неподалеку