Дим-Димыч закусил губы, сдерживая смешок.
Мы вышли. Надо было хоть на минуту заехать домой.
– А этот болван, – сказал Дим-Димыч, имея в виду Безродного, – не смог выдавить из себя ни одного слова. Это при нас он строит из себя гения, а при Кочергине – пустое место. А твой Кочергин молодчина! Смотри – пригласил! Быть может, специально для того, чтобы дать понять ему, что он идиот?
– Не думаю. Все-таки ты – его работник, и это надо учитывать…
– Идиот! – саркастически усмехнулся Дим-Димыч. – Идиот, а держится. Если бы кто другой напортачил, как он… Ого! Всыпали бы ему по самую завязку, а с него – как с гуся вода. Не понимаю я майора Осадчего. Неужели он не раскусил его?
– Да… – буркнул я, не зная, что сказать…
3 марта 1939 г.
(пятница)
Вторично оказавшись в Орле, мы с места в карьер бросились в ветбаклабораторию.
День начался успешно.
Заведующая лабораторией, не заглядывая в список сотрудников, точно и определенно заявила, что Лариса Сергеевна, носящая фамилию Брусенцова, работает лаборанткой. Сейчас она в отпуске. Через пять дней должна вернуться.
Дим-Димыч попросил личное дело Брусенцовой. Взглянув на фотокарточку, мы сразу поняли, что Лариса Сергеевна из отпуска больше не вернется. Это была та самая женщина, труп которой лежал сейчас в морге на леднике.
Бумажки, заключенные в личном деле, поведали нам следующее.
Брусенцовой двадцать восемь лет. Она была замужем, жила в Москве, после развода перебралась в Орел. Носила в замужестве фамилию Плавской. В пригороде Москвы живут ее отец, Сергей Васильевич Брусенцов, и его вторая жена, мачеха Ларисы Сергеевны, Софья Кондратьевна Брусенцова. В Москве Лариса Сергеевна работала… Где бы вы думали? В гостинице…
– Черт возьми! – воскликнул Дим-Димыч. – И Рождественский тоже в гостинице… Нелепое совпадение!
– Роковое, кажется, – заметил я.
Нам предстояло еще предъявить фотокарточку убитой и заполнить протокол опознания. Эту неприятную обязанность взял на себя Дим-Димыч. Он пригласил в комнату, которую нам отвели для просмотра документов, заведующую лабораторией, выложил перед ней четыре фотографии и спросил:
– Узнаете, кто это?
Заведующая, уже немолодая женщина, мгновенно изменилась в лице и, конечно, узнала свою лаборантку.
– Исключите ее из списка сотрудников как умершую, – сказал Дим-Димыч, – а дело сдайте в архив…
Выполнив все формальности и получив домашний адрес Брусенцовой, мы отправились на Вторую Пушкарную улицу.
Нас встретила пожилая опрятная женщина, хозяйка дома, в котором Брусенцова снимала комнату.
Дим-Димыч вынужден был расстроить и ее. После предъявления снимков и заполнения протокола опознания мы попросили показать нам комнату покойной.
Здесь мы ничего существенного, к сожалению, не обнаружили, исключая добрую дюжину пустых бутылок. Хозяйка объяснила, что Лариса Сергеевна, как правило, перед тем,