По моей домашней теории, мозг – это такой же орган человека, как рука, печенка, глаз, нога или язык. Каждый орган свойственными ему функциями обслуживает человека. Глаз видит, замечает, предостерегает, удивляет. Нога ходит, бьет по мячу, нажимает педаль стартера. Рука дает, берет, ласкает, пилит, скручивает цигарку… Все органы делают то, что хочет человек. Все его обслуживают. То же делает мозг – обслуживает человека.
Но что же такое человек? Кого обслуживают его органы? Ведь не обслуживает мозг только кишки, селезенку и ухо. И в то же время ухо, селезенка, кишки не обслуживают только мозг. Мозг – орган человека, а не человек – придаток мозга. Снова спрошу: что же такое человек? И не найду ответа. Форма существования белка? Мне не нравится. По-моему, нечто более интересное. Что же? Божественный атом, заключенный в тело? Не знаю. В это можно только верить. А вера – явление, непонятное науке, более непонятное, нежели искусство. Но и при том, что я не знаю, что такое человек, кого обслуживают его органы, лично я обслуживать свой мозг не намерен. Пусть он обслуживает меня.
Когда в современном мире иные люди придают мозгу и выпускаемой им продукции слишком много значения, я этого не принимаю. И гипертрофия мозга мне неприятна так же, как гипертрофированные мышцы штангиста. Это уродство. И может быть, не мозг вывел человека из леса, а что-то иное, чего мозг был только орудием. Что? Неизвестно. Разрезанный вдоль, поперек, наискосок и рассмотренный в микроскоп человек ничего в себе не содержит, кроме мяса, костей, воды и некоторого количества серого вещества. Жизнь – это форма существования белка. Я – шевелящееся мясо. Зачем?
Чувствую, начинаю гоняться, как собака за своим хвостом. И кажется, я отправляюсь в такую сторону, по такой дорожке, которая не приведет меня никуда, хотя путешествующие по ней встречают на своем пути много интересного. Но пусть они нам и поведают об этом пути.
Все. Возвращаюсь на плечи статуи Свободы.
Своеобразная красота Нью-Йорка поглощает меня. Положив локти на парапет, припав к нему грудью, смотрю на эти вздымающиеся громады зданий. Как они соревнуются своей высотой, изяществом, мощностью! Мозг и руки человеческие «дивные дивы творят». От ангелов Боттичелли до этих каменных гигантов. Гипнотизирует этот фантастический город. Не воздать ему должного нельзя. Я дитя снегов, Волги и лесов, но я не могу не восхищаться этим гигантским трудом и гением, взметнувшимся ввысь.
Я