Они уселись рядышком на скамье у огня. Жар согревает Джеймсу лицо.
– Вы обещали рассказать историю, доктор Джеймс, – говорит Сэм.
Только он обращается к нему «доктор Джеймс», остальные же зовут его так лишь между собой.
– Какую историю, Сэм? – спрашивает Джеймс, прекрасно зная, что тот имеет в виду.
– Про соревнование.
– Ах да.
– И про королеву тоже.
– Императрицу, Сэм. Она еще важнее, чем королева.
– И про Мэри.
– А ты услышишь что-нибудь в таком гвалте?
Сэм кивает.
Для Джеймса это интересный опыт – превратить свою жизнь в серию детских историй. Череду небольших, безопасных всплесков, удерживающих его – так ему кажется – от хлещущего через край потока ужасных, беспорядочных откровений, адресованных какому-нибудь незнакомцу или, что того хуже, человеку знакомому. А Сэм благодарный слушатель, снисходительный к любым переделкам, он следит за ходом истории, как за плугом, вспахивающим борозду.
– Так на чем мы остановились в прошлый раз?
– На вашем друге, мистере Гаммере.
Вот образ: лицо Гаммера, то есть глаза, ибо остальное замотано от мороза шарфом. Да и можно ли назвать Гаммера другом?
Джеймс пьет из кружки, снимает перчатку и вытирает губы тыльной стороной ладони, ощущая рубцы от шрамов.
– Стало быть, ты знаешь, как я впервые познакомился с мистером Гаммером, когда был маленьким мальчиком, как он ко мне подкрался, когда я лежал на животе в траве в старой крепости на холме в день, когда играли свадьбу, и как, упав с вишни…
– Вы еще ногу сломали…
– Верно…
– И человек, что лечил ее…
– Амос Гейт, кузнец. Ну хорошо. Так вот, после того как моя нога зажила – потом, правда, она опять заболела, – к нам в дом… пришла болезнь. Очень тяжелая болезнь, и моя мать, и братья, и сестры, – все умерли…
– Все?
– Все, – повторяет Джеймс, настаивая на своей лжи. – Так или иначе, я остался один и отправился пешком в Бристоль искать мистера Гаммера, полагая, что раз уж он проявлял ко мне интерес, то, может, возьмет к себе жить. Я был моложе, чем ты теперь, Сэм, но прошел всю дорогу пешком, к тому же, насколько помню, почти все время лил дождь. Тебе приходилось бывать в городе, Сэм, в большом городе?
Сэм мотает головой.
– И мне тогда тоже не приходилось. А сколько в городе народу! Солдаты, матросы, жирные торговцы, прекрасные дамы, подбирающие платье, чтобы не испачкаться в навозной жиже, – ибо в городе гораздо грязнее, чем в деревне, Сэм. Тогда я впервые в жизни увидел негра и китайца. Там были корабли со всех концов света, они стояли бок о бок, как скотина в загоне. А магазины, Сэм, все в огнях, точно на Рождество, народ снует туда-сюда,