Фатум. Алексей Крупенков

клинике. Почему именно с ними это случилось? Отец ни на минуту не оставлял Максима. Всю неделю он провёл в больнице вместе с мальчиком, спал на кушетке в коридоре, а днём ухаживал и развлекал Максима. Мать же не очень верила, что такое возможно и что ни с того ни с сего у шестилетнего ребёнка может возникнуть какое-то тяжёлое психическое расстройство. И жила полноценной жизнью. Ребёнок в безопасности, то есть в больнице, муж с ним. А значит, она не имеет права оставить семью без дохода. Но всё это было лишь оправдание. Лена просто не хотела менять привычный образ жизни. Отец никогда не подавал вида и хорошо скрывал свои эмоции. Но все эти события были высечены глубокими рубцами на сердце. В глубине души он так и не мог простить супруге этого предательства. Она всегда мнила себя очень мудрой, сильно и умной женщиной. Но в экстремальных ситуациях вылезало её настоящее нутро. И от неё изрядно смердело заносчивостью, самолюбием и прочим лихим, холостяцким дерьмецом. Столько лет женаты, а она всё ещё живёт так, словно сама себе хозяйка, без обязательств и ответственности перед семьёй. Это, конечно, не самое плохое, что могло бы быть. Всё же она живой человек. По крайней мере, она честна даже в своей заносчивости, это делает ей хоть каплю чести. Какой славный каламбур. Честность делает честь.

      Время и понимание всего происходящего не давало никакого спокойствия. Время не лечит, оно с каждой секундой делает ещё больнее. Виктор, так звали отца Максима, когда-то читал про пять стадий принятия смертельной болезни, он пытался проанализировать свои чувства. Но, не пройдя и половины пути, он понял, что всё это полная хрень. Такое могли написать и придумать только псевдолюди. Неживые, бесчувственные камни. И то от камней больше пользы. Все эти стадии приходили не постепенно. Ты не поднимаешься по грёбаной лестнице. Ты не записываешь всё это на бумаге. Это не красиво выведенные писульки на бумаге или печатный текст на ноутбуке. Это жизнь. Это всё наваливается на тебя разом, как лавина, как смерч. И бьёт тебя в голову, в сердце, в душу. Не останавливаясь и не давая опомниться. Сначала это ступор от непонимания и жалости к себе. Не к своему ребёнку, а именно к себе. Как я всё это вынесу?! Потом это злость, смирение, опять скотская и эгоистичная жалость к себе. Опять смирение и снова бунт, смерч, гроза. Всё смешано в одном тазу с кровью и дерьмом всей твоей никчёмной жизни. Ничто не может дать тебе покой. Ты только и делаешь, что думаешь о том, что будет дальше. Вернее сказать, чего не будет дальше. А дальше не будет школы, экзаменов и аттестации, выхода в жизнь. Не будет первой любви, весёлой попойки на мальчишнике и свадьбы. Не будет детей и бессонных ночей, не будет ничего. Забвение и смерть. Только лишь сон мог дать отсрочку. Только он мог дать передохнуть и побыть в тишине, спрятаться от всего в убежище за стеною сумрака ночи. И то ненадолго. Алкоголь или успокоительное только усугубляли тревожное состояние. Поэтому