На первый урок она вошла с высоко поднятой головой, желая показать уверенность. Высокая прическа и туфли на высоких каблуках сделали ее выше, но не стройнее. Даже черный костюм не скрадывал полную фигуру.
– Тетя лошадь, – громко сказал мальчишка с последней парты.
Виктория покраснела и, не сдержавшись, крикнула:
– Тихо.
Это было ее первой и главной ошибкой. Класс уже невзлюбил новую учительницу. Потом девочка с большими белыми бантами преподнесла Виктории дежурный первосентябрьский букет. Виктория улыбалась, надеясь сгладить перед ребятами первое неприятное впечатление. Но все было напрасно, в классе стояло какое-то жужжание, хотя Виктория говорила действительно увлекательные вещи, пытаясь заинтересовать ребят изучением немецкого языка.
Прозвище «Тетя лошадь» не прижилось, но по имени-отчеству ребята ее не называли. Чаще всего она слышала: «Немка идет». А вот в прозвище, которое прилипло к ней накрепко, Виктория была виновата сама. На перемене из дому позвонила Клавдия Васильевна по какому-то срочному делу. Она по привычке обращалась к дочери: «Викуша». Раздраженная после трудного урока в самом противном седьмом классе, Виктория перебила мать:
– Сколько можно: Викуша, Викуша? Мама, ты звонишь в школу, здесь меня зовут Виктория Николаевна.
Мальчишка, что принес в учительскую карту по истории, уловил этот разговор. И уже через пятнадцать минут, входя в класс на очередной урок, Виктория слышала, как на заднем ряду кто-то пропищал: «Викуша пришла», и все захихикали. Она сдержалась, сделав вид, что ничего не произошло. Класс был, как обычно, невнимателен: когда один ученик отвечал, другие занимались, чем попало. Когда Виктория писала на доске, в ее сторону пуляли из трубочек жеваной бумагой. Когда она поворачивалась к классу, все сидели с ангельскими лицами. С того дня все ребята за глаза звали ее не иначе, как Викуша.
Ни советы директора и опытных педагогов, ни свои собственные потуги подружиться с ребятами