Это случилось во время одного из половецких набегов на Рязанщину летом 1194 года.
Ранним утром надрывно и беспрерывно трезвонил колокол, возвещая о беде.
С южной стороны на Фролово, пригнувшись и дико гикая, скакали чужие всадники на косматых лошадёнках.
Неистово залаяли псы по дворам, следом за ними замычали коровы, заблеяли овцы, заплакали дети: всё живое проявляло животный страх и беспокойство.
С окраины веси донёсся приторный запах тлеющей соломы – загорались крыши.
– Кочевники! – раздался страшный крик. – Половцы!
Старики и женщины кинулись искать спасения, они бестолково метались от избы до риги, кричали не своим голосом, сзывая деток, изнывали едучей тоской, вспомнив, что их защищать некому, все мужики далеко – на покосе.
Коловрат тоже собирался идти на луга, дотачивал косу небольшим каменным оселком. Вначале он вздрогнул от крика, потом его лицо исказилось ужасом и жалостью, когда увидел, что пронзённая стрелой соседская бабушка Пелагея упала и больше не встаёт, только вздрагивает изредка.
Половцы дико орали, словно подпитывая в себе недостающую храбрость, метали наугад стрелы, махали кривыми мечами, шарили по дворам и ригам, врывались в избы и хватали всё, что попадалось под руку.
Было их немногим больше десятка. Зачем пришли во Фролово, и вовсе непонятно: жили здесь чёрные люди, дворов немного, даже тиуна-управляющего своего нет, приезжал взимать подать из Неринского городка.
Меланья выбежала в ограду, заслышав визги и крики.
– Кто это? – спросила, мертвенно побледнев.
– Степняки клятые, – ответил Коловрат. – Тебе, матушка, надобно спрятаться.
– Убегай, – попросила она тихо. – Очень тебя прошу, сыне, беги на луга, зови подмогу, авось отобьёте нас…
Тем временем разбойники стали вязать детей и женщин, которых успели изловить.
В избу Меланьи забежали двое в кожаных шлемах с медными бляхами, деревянных доспехах, обтянутых бычьей кожей. За широким поясом у каждого по два больших ножа, кусок верёвки, кривой меч в правой руке да округлый щит, больше похожий на крышку от деревянной кадки, в левой.
Не обращая внимания на хозяев, ворвались, круша входные двери, перевернули стол и лавки, зло посрывали с потолка пучки трав, громко переговариваясь меж собой.
– Сыне, молчи, – тихо шептала матушка, – пусть заберут, что хотят, пропади они пропадом…
Не найдя ничего, кроме пары старых мисок на столе, степняки расшумелись, перебивая друг друга. Один схватил за руку и потащил за собой Меланью, другой стал показывать Коловрату на верёвку, чтобы дал себя связать.
Обида за матушку поборола чувство страха и неуверенность. В руках была коса, и отрок Коловрат использовал её как оружие. Замахнулся со всего плеча и сам закричал диким зверем. Молодой половец, по виду ровесник Коловрата, испуганно заверещал, но увернуться не успел и получил остриём прямо по лицу. Пискнул жалобно, бросил меч и стал зажимать рану руками. Вида крови испугался и Коловрат, он