На этот раз стук был услышан.
– Кто тут в полночь ломится? – послышался ворчливый старческий голос. – Угомону на вас нет.
– Пусти, знахарь, дело к тебе есть! – ответил путник, который был не кто иной, как Иван Вельяминов.
– Какое такое дело по ночам? Поезжай своим путем-дорогой, а я спать пойду.
– Отвори, старче, отвори! Совет от тебя, помочь нужна… А заплачу хорошо. Ничего не пожалею…
Колдун точно некоторое время был в нерешимости, потом послышались шаги босых ног и ворота отворились.
Пес залился и клубком бросился под ноги входившего.
– Убери пса! – не без некоторого испуга сказал Вельяминов.
– Небось не съест, коли добрый человек! – ответил колдун. Однако крикнул собаке: – Не трожь!
Лай стих, и собака стала смирней ягненка.
Знахарь провел гостя к себе в жилье и, когда тот переступал порог, предупредил:
– Лоб не расшиби! Притолока низкая!
Потом выгреб углей из печи и зажег от них лучину.
Трепетное пламя осветило закоптелую низенькую избу, наполовину занятую огромною печью из сырцового кирпича.
Повсюду были развешены по стенам и свешивались с потолка пучки высушенных трав.
Воздух, напитанный их пряным запахом, был удушлив.
На лежанке печи сидел большой кот, совершенно черный, «без отметин» – настоящий колдовской – и, мурлыча, пристально смотрел на Ивана своими желтыми глазами.
Сам ведун был маленький тощий старик с крючковатым носом, жидкой бородкой, лысиной на темени и странно блестящими глазами.
– Садись – гость будешь! – сказал ведун, снимая с лавки пучок каких-то свежих трав и очищая место для Вельяминова.
Тот сел.
Знахарь внимательно посмотрел на него и промолвил:
– Сынок тысяцкого?
– Да, сынок тысяцкого, а не сам тысяцкий, как мне пристало быть! – с невольным раздражением ответил молодой человек.
– Знаю, знаю… По княжьей воле… А от меня-то чего ты хочешь?
Вельяминов открыл было рот, но не успел ответить, как в глазах ведуна уже блеснул хитрый огонек.
– Может быть, – процедил он. – Для чего тебе сие знать? Много будешь знать – скоро состаришься.
– Видишь серебро?
Иван подкинул на руке несколько грубо обделанных кусков серебра.
– Все будет твоим, ежели ты…
Тут юноша пододвинулся ближе к знахарю и закончил дрожащим шепотом:
– Ежели ты мне поможешь душу нечистому продать.
Хапило вперил в Вельяминова пристальный взгляд, помолчал и вдруг залился неприятным, резким смехом.
– Чего ее, душу то ись, тебе продавать – хи-хи! – ежели она уж продана?
– Как?! Нет, – с некоторым испугом проговорил Иван.
– Я тебе говорю, продана… Нечистый-то эва с левого плечика стоит, сторожит ее…
В этот момент кот, наежась, быстро прыгнул прямо на левое плечо юноши.
Вельяминов вскочил, бледный, с искаженным от ужаса лицом, и делал усилия стряхнуть