Женщины и подростки, уже забыв о Кондратьеве, внимательно и нетерпеливо ждали, что я отвечу.
– Убегают главным образом те, для которых собственная жизнь дороже Родины, – сказал я. – Есть и такие, которые, кроме своей шкуры, хотят спасти и награбленные, присвоенные ценности. Они и панику сеют для того, чтобы под шумок улизнуть из города: не так заметно. И там, подальше от фронта, переждать этот страшный для Москвы момент. Пережить его, ни в чем не нуждаясь… Вместе с ними уходят и те, кто невольно поддался панике…
– Почему же их не задерживают? – спросил старик в очках. – Расстреливать на месте, и все тут!
– Вы смогли бы расстрелять, ну, скажем, женщину с ребенком, старуху? А они уходят, тележку с поклажей везут.
Старик недоуменно развел руками.
– Какой из меня стрелок…
– Вот видите… – Я повернулся к Варваре. – Если тебе завидно, что они уходят, собралась бы да следом за ними. Еще не поздно. А ты возле завода бунтуешь, к станку рвешься. Зачем?..
Варвара чуть откинула голову, вглядываясь в меня.
– Ишь чего захотел! Нас насильно отсюда не прогонишь. Нам не только немец – сам черт не страшен!.. Оружие дайте – вот это дело. А то фашист ворвется в цех, чем нам обороняться?
Ее оживленно поддержали подростки:
– Дали бы патронов, автоматы у нас свои…
Чертыханов проворчал хмуро:
– Так вам и дали оружия! Его и на фронте не хватает.
– Оружие вам не понадобится, товарищи, – сказал я. – Немцы в Москву не пройдут!
– Как же не пройдут, если там оружия не хватает! – снова выкрикнул подросток в засаленной кепке.
– А сибиряки уже прибыли или нет? – спросил старик в очках. – Сибиряки немца в Москву не пустят. Это уж точно…
Взвизгнув тормозами, у ворот завода остановилась легковая автомашина. Из нее, хлопнув дверью, стремительно вышел человек в полувоенном костюме, сапогах, гимнастерке, пальто, накинутом на плечи.
– Здравствуйте, товарищи! – сказал он, подходя к народу.
– Что же это делается, товарищ Баканин? – раздалось из толпы. – Работать хотим, а нас не пускают…
В это время ворота завода распахнулись, и толпа работниц хлынула во двор.
Баканин, обращаясь ко мне, сказал:
– На третьем заводе такое же положение: народ приходит, а ворота на запоре. Действует вражеская рука. Не иначе. Но рабочие молодцы. Знаете, никакой паники. Только огромная тревога у всех в глазах. – И, повернувшись к шоферу, крикнул: – Сейчас в райком!
Мы возвращались на Малую Бронную усталые и голодные. Ранние сумерки окутывали город. В полумгле навстречу нам двигались колонны рабочих коммунистических батальонов,