А теперь – о чем же болтали в сауне два выпивших холостяка? Дима был холост изначально, а я разведен во второй раз – моя вторая и самая молодая жена Оля сбежала от меня на край света, в данном случае на полуостров Флориду. А болтали мы о том же, о чем обычно болтают подвыпившие мужики, разницу в возрасте которых начисто устранили алкоголь и парилка – о любви. Я, как старший по возрасту и осторожный, старался сдерживать себя в своих воспоминаниях и суждениях. А раскрасневшийся Дима выдавал другу Нику (так меня называли в зале, да и вообще друзья) всю правду-матку, да и не только её. И, чтобы не приводить прямую речь Димы, которую вряд ли можно было назвать интеллигентной и цитируемой в печатном виде, выскажу её как бы от себя и в обработанном виде. Но сперва о малой родине Димы, которая не могла не оставить след не его менталитете.
Родился Дима в 1960 году в Курской области Щигровском районе в селе с ужасным названием Безобразово. Немного об этом «райском» месте. Мне посчастливилось побывать в этом селе в 1975 году на уборке урожая сахарной свёклы в ту пору, когда я ещё работал в Курском политехническом институте заведующим кафедрой теоретической механики уже доктором технических наук. Тогда выпал снег аж в сентябре и установились морозы под пятнадцать градусов. Всех студентов и преподавателей, кроме находящихся в больницах, мобилизовали на уборку этого овоща, или, вернее, технической культуры, которая так и осталась в замерзшей почве. В то время это был типичный ход властей – никаких занятий, все на уборку урожая даже не свёклы, а именно по совдеповски – свеклЫ. В курских магазинах стал массово появляться продукт «свеклА свежезамороженная», а в газетах – заметки врачей-диетологов, о том, что «мороженная свеклА не только не уступает по полезности свежей, но и…». Нас – преподавателей, среди которых были и престарелые и больные-хроники, погрузили в автобусы и повезли по шоссе до городка Щигры, а там – по просёлочной, уже на тракторных прицепах, до села Безобразово.
Тот, кто не видел курских просёлочных дорог осенью и весной, тот не представляет себе бездорожья