Их поколение могло сделать только одну ошибку – начать разговаривать со всеми людьми подряд как с умными.
Впрочем, это даже не ошибка.
Это просто отсутствие опыта…
…Потом, через много дней, когда картина была уже давно написана, я, не помню, по какому поводу, вспомнил наш разговор со Златой о Боге и рассказал об этом Грише Керчину; и он поиронизировал:
– Ты бы еще о смертных грехах с ней поговорил.
– Это было ни к чему, – ответил я.
– Почему?
– Потому что в ней не было главного смертного греха.
Смертного греха, не упомянутого в Писании.
– Какого?
– Равнодушия…
…Но наш разговор о неведомом завершился не просто.
Девочка приоткрыла губки и, проведя пальчиком по подбородку, высказала совсем не новую мысль:
– Н-да… В мире очень много непонятного для людей. – И мне пришлось превратить ее моноложное предположение в диалог:
– Да.
Только для разных людей мера непонятного разная.
– Это – для каких людей? – уточнила она; и я ответил на ее не новую мысль – не новым утверждением:
– Для тех, кто хорошо учился в школе, – непонятного меньше…
– …Такие вы молодцы, – Злата переходила от темы к теме так, как переходят реку вброд, не пользуясь мостами со светофорами и шлагбаумами.
Без малейшего перерыва; и это подтверждало то, что она была уверена в том, что говорит.
Но это была не проблема ее поколения.
Такое случалось во все времена:
– Мои предки меня тоже уму-разуму учить любят.
Это нельзя, и это нельзя.
А сами прожили в нищете, но, как магазины перестали пустовать, бросились за покупками.
Тряпки-то важнее всего оказались.
– Не переборщай, доченька, – тихо ответил я. Тихо – потому, что не был уверен в том, что девочка переборщает.
– Не переборщай?! – Злата не уточняла, а передразнивала меня:
– Да, для вашего поколения новая машина важнее новой женщины!
И этот вещизм вы называете нравственностью?
За тряпками погонялись, а страны, в которой вы родились, больше нет.
Теперь говорите, что это самая большая геополитическая катастрофа в истории, – Вот именно на этом месте Злата впервые заговорила не своими словами, и будь мои мозги порасторопней, первый аргумент в споре двух поколений мог бы у меня появиться уже тогда.
Но я иногда соображаю довольно медленно.
И хотя у меня есть оправдание – люди вообще медленно соображают – поколенчский диспут продолжился словами девушки:
– Будто эта история не на ваших глазах мимо вас текла.
– Да у вашего поколения нет будущего, – этим аргументом потомка хотела завершить свою тираду.
Но на самом деле вдруг просто поставила все на свои места.
Потому что я все понял.
«Будущее может быть только у тех, кто сделал правильный вывод из настоящего, –