Администратор яростно куснул монету. Глаза портье сделались ещё шире.
– С алхимией не дружу! – усмехнулся Бенедикт. – Подлинное золото!
Иван Палыч резво спрятал монету в карман, снял с гвоздика ключ с прицепленным номерком:
– Номер триста четыре, третий этаж, – настойчиво махнул кому-то. – Эдик!
К стойке подбежал молодой парень в синей форменной одежде, с золотыми галунами.
– Эдик, проводи гостей и отнеси их багаж! – властно распорядился Иван Палыч.
От зеркала вернулся БигБосс, пряча гребень в карман, с любовью осмотрел всех:
– Ну, что тут у нас?..
– Приятного отдыха! – Иван Палыч гостеприимно улыбнулся и выдал дежурную фразу: – Я рад, что вы остановились именно в нашей гостинице! Надеюсь, что ваше пребывание здесь будет уютным и незабываемым.
– Прошу, – лакей подхватил со стойки саквояж, пошёл вперёд.
– Благословляю сии чертоги! – Учитель двинулся следом.
– Надеюсь, трапеза входит в оплату? – задержался у стойки Бенедикт.
– Непременно, я распоряжусь! – поспешно кивнул Иван Палыч. – Всё самое лучшее, из нашего ресторана.
– Я сегодня и не обедал, – пожаловался Бенедикт. – Будь паинькой, распорядись. – И побежал догонять господина.
– Батя, что это, черт возьми? Или кто это, что без разницы?.. – сжимая глаза до нормального размера, спросила портье.
– Динарий эпохи Христа, вот что это! – наслажденчески улыбнулся Иван Палыч. – А ещё два чудика, что таскают в карманах динарии эпохи Христа. Так вот, просто, как ты носишь тушь в сумочке… – задумался отец. – И за каждую монетку мона выручить кучу денег!
– Кучу бабла?.. – ошалело протянула Зоя Ивановна. – Ну… ты профессор истории, в прошлом, и… знаешь, вероятно, о чем говоришь…
Подбежали молодцы. Ноги обрели свободу, в связи с уходом Благодатного из поля видимости:
– Что за хрень, Иван Палыч?.. В смысле, с нами приключилась такая, на хрен, хрень! Вы же видели, да?.. Мы не виноваты…
– Пошли, на хрен, на свое место! – показал админскую суть Иван Палыч. – Измажете ща меня своими соплями, разрыдаюсь нах…
Молодцы потерянно отошли, не посмев возразить.
– Ты ведь мечтала о шубе, как у губернаторши? – спросил заботливый отец.
– Да, и до сих пор, – уверенно ответила дочь.
– Тогда объявляю запрет на бабский трёп обо все том, что здесь сейчас было! – тонко улыбнулся Иван Палыч. – Чтобы шубу не просрать… – Он отошел прочь, уронив: – Пойду, распоряжусь насчёт ужина в триста четвёртый.
Гостиничный блок № 304 утопал в роскоши! Нет смысла эту роскошь описывать, роскошь она и есть… Да-с.
Перед огромным трюмо стоял Бенедикт и давил прыщи на лице. Бёдра карлика были плотно обмотаны гостиничным полотенцем, зеркало безучастно отражало волосатую грудь. Из душевой кабины доносился звук льющейся воды. Там – в ванной, было столько Бога, сколько не было никогда в Санкт-Петербурге, даже в те