– Вот именно. Возвращать придется. По любому. Слышал про кнут и пряник?
– Слышал.
Олег не смог выдержать взгляда незнакомца, которым тот, казалось, вывернул душу парня наизнанку, несмотря на пять метров, разделявших их. Поэтому и не увидел, каким именно жестом скомандовал теперь он боевику, стоявшему за спиной Громова; вместе со словами:
– Надеюсь, пряников будет больше. Но и про кнут не забывай. Хотя бы вот такой. Игорь!
Какая-то сила, а именно рука этого самого Игоря, дернула Громова за волосы, не в пример шевелюре незнакомца, густые, светло русые, чуть вьющиеся – так, что он вскочил со стула. А через мгновение, которое отметилось слезами, выступившими у парня от боли в кончиках волос, на лицо – прежде всего на нос, выступавший вперед дальше всего остального – стремительно надвинулся огромный зеленый мир; твердая каменная столешница. Но и в эту краткую часть секунды Олег, никогда не задававший себе вопрос: «Верит ли он в Бога?», – успел втиснуть мысль, переходящую в безмолвный вопль:
– Господи! Сделай так, чтобы я прямо сейчас оказался далеко отсюда. Так далеко, чтобы эти… эти…
Нос встречи с камнем не пережил. Расплющился и расплескался по столешнице кровавыми сгустками и болью так, что…
Определить своего состояния Олег не успел. Просто отключился в спасительном обмороке, или каком другом состоянии. Главное, что отключился. А когда «включился», не сразу поверил в это. Потому что столешницы под ним; под его разбитым в кровь лицом не было. А была какая-то пыль, проникающая внутрь носа, о котором сейчас и страшно-то было подумать. Лезла так назойливо и неудержимо, что парень не удержался и чихнул – громко, с наслаждением, переходящим в панику. Потому что стола не было. И стула, на который он должен был упасть после того, как его отпустила бы ладонь Игоря, сейчас отсутствовавшего, тоже. Но положение почти сидящего человека присутствовало. Очень неустойчивое. И потому после такого невинного, на первый взгляд, действа, как громкий чих, Громов завалился набок, полностью оказавшись в этой невесомой, всепроникающей пыли.
Он тут же попытался вскочить. На ноги. Но получилось сначала лишь на колени – так, что руки по локоть оказались…
– Действительно пыль, – негромко, с понятным изумлением проговорил он, – какая-то текучая. Непонятно…
Текучая – такой вывод он сделал, потому что практически сразу же, как только он занял такую неоднозначную позу, дышать стало легко и свободно. Словно не было никакой пыли, и разбитого носа. Нет, пыль была – мелкая, уже успокоившаяся своей поверхностью, и ни единой пылинкой не прицепившаяся к его лицу, особенно к носу…
– О, ё! Твою ж мать!
Нос тоже был. Его Олег сейчас и ощупывал с осторожностью, выдернув правую руку из мягкого пылевого плена. Никаких