Наконец, он показал мне, как выглядит то, что мы искали: желтая глина была жирной, лоснящейся на ощупь, и залегала пластом в стенке оврага. Приказав мне накопать глины, он сунул руку за пазуху, достал краюшку хлеба и начал ее жевать.
Когда я выкопал уже приличную нору в стенке оврага, набил глиной пару мешков, то почувствовал опасность. Еще пара взмахов лопатой, и я едва успел отскочить в сторону, хвала Господу! Огромный пласт мокрой от дождя земли съехал как раз на то место, где я только что стоял. Я перевел дыхание и поднял голову: сверху на меня смотрели такие перепуганные глаза подмастерья, что словами не описать. Съехав на дно оврага по свежей осыпи, он принялся ощупывать меня и все спрашивал: «Ты цел, тебя не зацепило? Я должен был предупредить…».
Откопав из-под земли мешки с глиной, погрузили их в тачку и тронулись в обратный путь. Всю дорогу подмастерье пытался шутить, а сам с какой-то тревогой поглядывал на меня.
В мастерскую мы вернулись под вечер, мокрые, грязные и уставшие. Горшечник, взглянув на меня, поинтересовался, почему я весь в глине? «Поскользнулся с непривычки», – проворчал я и увидел благодарные глаза старшего подмастерья. Меня погнали мыться, покормили и указали место для ночлега. Едва я прилег, ко мне подошел старший. Я встал (негоже быть невежей!), поклонился ему и сказал: «Благодарю тебя за науку. Ты посвятил меня во все знания, которыми владел. Но я – слуга инквизитора, этих знаний мне мало, потому с завтрашнего дня сам мастер-горшечник станет моим учителем». Я видел, что мои слова крепко его зацепили, но я помнил наказ моего Господина – учиться смирению. Вздохнув, я добавил: «Ты будешь настоящим мастером, ты душой чувствуешь стихию земли. И ты обязательно найдешь свой драгоценный камень в голубой глине».
Началась наука от мастера. На гончарном круге, который он вращал босыми ногами, под длинными чуткими пальцами вырастали миски, горшки, кувшины разных размеров и форм. Например, горшок завершался венчиком, от которого вниз шло узкое или широкое горло, переходящее в раздутые или слабовыпуклые стенки – плечи и толстое донышко. Подсохшие изделия потом струной с двумя ручками – вжик! – срезали с круга и ставили на сушку. Если был заказ на посуду для знати, то к делу приступала дочь горшечника, украшая венчик рифлением, желобками – канелюрами, наносила узор краской красного, бурого или черного цвета, прикрепляла декор. Потом сосуд шлифовали,